Это была история о том, как вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. И, если позволите, я хотел бы рассказать вам, как оказался принцем городка под названием Бель-Эйр.

Шестью неделями ранее я лежал в позе зародыша в нашем домике в Марине дель Рей, потерянный, напуганный, подавленный. Ни с того ни с сего Вселенная подарила мне новую семью: Джеймс Эйвери, Джанет Хьюберт-Уиттен, Альфонсо Рибейро, Татьяна Али, Керин Парсонс и Джозеф Марселл.

Джеймс Эйвери: дядя Фил. Метр девяносто три. 145 килограммов. Шекспировский актер. Фигура отца. Требовал от меня полной отдачи актерскому мастерству. «Здесь ты не рэпер — ты актер. Вот и веди себя, как актер». Большую часть следующих шести лет я провел, стараясь добиться его одобрения.

Джэнет Хьюберт-Уиттен: первая тетя Вив. Тройная угроза — певица, танцор, актриса. Во всем невероятна. Играла в мюзикле «Кошки» на Бродвее. Совесть нашего сериала. Без устали сражалась за уважительное изображение афроамериканцев на экране. Когда она ушла, наш сериал сильно пострадал.

Альфонсо Рибейро: Карлтон Бэнкс. Был актером с девяти лет. «Парень, танцующий чечетку». Бродвей, телевидение, кино. Непоколебимый соратник, отличный друг — он был со мной, несмотря ни на что. Давал мне лучшие советы («Чувак, я слышал, продюсеры обсуждают, как назвать твоего персонажа. Послушай моего совета: назови его своим именем, Уиллом Смитом. Потому что именем персонажа тебя будут звать до конца твоих дней», — Карлтон).

Татьяна Али: Эшли Бэнкс. Одиннадцатилетка, а все равно куда более опытная, чем я. Певица, танцор, актриса: «Улица Сезам», «Мы ищем таланты», «Эдди Мерфи без купюр», выступала с Сэмюэлом Л. Джексоном. Провела подростковые годы на съемочной площадке и в конце концов самообразованием доучила себя до Гарварда. Одна из самых дисциплинированных людей, которых я встречал.

Керин Парсонс: Хилари Бэнкс. После меня — самая неопытная. Уделала нескольких голливудских тяжеловесов, чтобы получить свою роль. Была достаточно умной, чтобы послать меня на хрен, когда я пытался ей объяснить, что мы на самом деле не родственники, поэтому нам с ней можно встречаться («Я клянусь, на нашу работу это никак не повлияет», — с ней это не прокатило. Она видела меня насквозь. Молодец, К. П. Правильно сделала.)

Джозеф Марселл: Джеффри Батлер. Королевская шекспировская труппа. Театр «Глобус»: «Отелло», «Король Лир», «Сон в летнюю ночь», Солли Два Короля в «Жемчужине океана» Августа Уилсона. Продюсеры «Принца» разрывались между ним и другим актером. Я потребовал его: «Хочу, чтобы взяли Джозефа Марселла».

В голливудских терминах планирование, кастинг, написание сценария, подписание контрактов, декорации, съемка, монтаж и выход в эфир «Принца из Беверли-Хиллз» были чем-то на грани невозможного. Сериалы так быстро не делаются. Все прошло как по маслу. Вечеринка у Куинси состоялась 14 марта 1990 года. Подготовка сценария, прослушивания, окончательный кастинг и подписание контрактов были завершены к концу апреля. Набор персонала, создание декораций, костюмы — все это было готово, и мы приступили к съемкам пилотного выпуска в середине мая. Серию смонтировали и протестировали на фокус-группах в конце июля. В августе нам официально заказали сезон, а 10 сентября 1990 мы вышли в эфир.

Никто ничего не обдумывал.

Я был в полном восторге.

Я нашел свое дело. Мир актерства раскрыл во мне все артистические импульсы. Наконец-то мне подвернулся достаточно большой холст, чтобы вместить мое бескрайнее воображение. Музыка всегда казалась мне ограниченной и узконаправленной, не раскрывавшей весь мой потенциал. Создание музыки было для меня как жизнь в симпатичном районе, а актерство — как путешествие через бескрайнюю Вселенную. В качестве актера я мог оказаться кем угодно, отправиться куда угодно, делать что угодно. Мировой чемпион по боксу, летчик-истребитель, тренер по теннису, защитник галактики, коп, адвокат, бизнесмен, доктор, любовник, проповедник, джинн — в какой-то момент я побывал даже рыбой. Актерство охватывает все вещи, которыми я являюсь — рассказчик, исполнитель, комик, музыкант, учитель.

Не поймите меня неправильно: мне очень нравится сочинять музыку. Но актерство я люблю.

Мамуля была заядлой читательницей. Каждый свободный миг она проводила, листая страницы Эдгара Аллана По, Агаты Кристи, Тони Моррисон, Стивена Кинга, Майи Энджелоу, Шерлока Холмса или автобиографии Сидни Пуатье. Она часто говорит, что книга «задела ее за живое», или «захватила так, что она не могла остановиться». Книги проникали в нее и меняли ее взгляд на жизнь, а со мной такого никогда не случалось. Мне было далеко за двадцать, когда я впервые в жизни прочел книгу от корки до корки.

«Алхимик» бразильского автора Пауло Коэльо был моей первой литературной любовью. Эта книга задела меня за живое и захватила меня так, что я не мог остановиться. Она проникла в меня и поменяла мой взгляд на жизнь.

«Алхимик» — это история молодого андалусского мальчика-пастуха по имени Сантьяго. Ему постоянно снится сон о сокровище, захороненном у пирамид Гизы в Египте. Этот сон так манит его, что он продает все свое стадо, покидает юг Испании и отправляется по зову сердца в Египет, в поисках того, что Пауло Коэльо называет «личной легендой» — его божественного зова, судьбы, дхармы.

Но путь Сантьяго оказывается непростым. Я болел за него, переживал, насмехался над ним, пока на пути его любили, ненавидели, помогали, мешали. Я чувствовал себя Сантьяго, а мое сокровище закопано где-то под знаком Голливуда. «Алхимик» — это, пожалуй, та книга, которая повлияла на меня сильнее всего. Она придала сил моему духу мечтателя и оправдала мои страдания. Если Сантьяго может пережить страдания и найти свое сокровище, смогу и я.

Алхимик — это духовный химик, мастер трансмутаций. Великая способность алхимика заключается в том, что он может добиться невозможного: превратить свинец в золото. Эта концепция взорвала мое сознание — возможность взять то, что дала тебе жизнь, и превратить это в золото.

Джиджи могла взять полстакана виноградного сока, смешать его с последней каплей ананасового сока, насыпать туда пару пакетиков растворимого лимонада, нарезать лимон и вторую половинку апельсина, который она только что ела, перемешать это все с банкой имбирной газировки, заморозить всю эту мешанину и дать тебе самую офигенную мороженку, которую ты когда-либо пробовал. И это после того, как ты пять раз залезал в холодильник и ныл ей, что там пусто.

Куинси Джонс — алхимик, и он зажег мое сознание. Других таких людей я не встречал. Я тоже хотел быть алхимиком. Я хотел превратить в золото то, что дала мне жизнь.

Вселенная дала мне второй шанс. Богом клянусь, третий мне не понадобится.

Джей-Эл отказался приезжать в Лос-Анджелес.

Вся эта замута с телевидением смущала его — события были слишком быстрыми, необычными, непонятными. Я сходил на день рождения к Куинси Джонсу, а на следующий день уже снимаюсь в сериале? У нас не было ни плана, ни стратегии, мы еще не восстановились после катастрофического финансового и творческого провала Джаззи Джеффа и Фреш Принца. А я уже хочу, чтобы Джей-Эл собирал вещи и переезжал в Лос-Анджелес, потому что Куинси Джонс оказался каким-то… колдуном?