– У погибшей пропала сумочка. А сексуальных действий преступник с ней не совершал.

– Зачем он ей шею порезал?

– Может, подумал, что она еще жива, и решил уж наверняка.

– Ну-ну! – нахмурился Орешкин. – Плохо работаете.

– Знаешь, сколько на нас дел навалилось? – обиделся капитан. – Пашем без продыху!

– Ладно, не кипятись.

– Позови эту девочку, официантку, как ее… Варя, что ли? Хороша…

– Она клиентов обслуживает в ресторане.

– А я че, не клиент? – оперативник потянулся за коньяком, хлебнул, икнул и замотал головой. – Слушай, ты чего на меня у-уставился… у тебя это… глаз черный, как у цыгана. Отвернись…

– Я и есть цыган, – захохотал администратор. – Что, сдрейфил? Шутка. Я, брат, сам сглазу боюсь.

– Позовешь Варьку? – настаивал капитан, грозя ему пальцем. – Я знаю, ты ее бережешь! Сам глаз на девку положил… я заметил. Я хоть и пьяный, но… у меня все под контролем…

– Чокнемся?

– Ну давай… давай… за Варьку! За ее косы! Косы-то нынче редкость… верно? – коньяк с бульканьем потек в горло оперативника. – Ух, в г-голову ударил!

– Пойди, охладись.

Орешкин помог ему встать, довел до бассейна и подтолкнул в спину. Сам был начеку, как бы не утонул спьяну блюститель порядка, не захлебнулся ненароком.

То, что капитан заприметил Варьку и не прочь приударить за ней, не понравилось администратору.

– Плавай, – сердито процедил он, глядя на барахтанье в воде захмелевшего гостя. – Забудь про Варю, понял?

Надеялся, что черные глаза его и вправду имеют силу, способную внушить человеку чужую волю.

– Дай… руку… – прохрипел из воды капитан, который не слышал последних слов Славика. – Вылезти хочу…

– Остыл? Вон ступеньки с поручнями, хватайся.

Оперативник, отдуваясь, выбрался из бассейна, Орешкин подал ему полотенце и позвал к столу. Еще рюмка, и мужика окончательно развезет. Он не только с Варей, с собственным телом не управится. Придется оставить его на ночь в свободном номере. Пусть проспится.

Капитан проглотил выпивку и уронил голову на стол, рядом с тарелкой с остатками салата. Захрапел.

– Молодец, – одобрительно кивнул администратор. – Так будет спокойнее и тебе, и мне. Спи, дорогой товарищ. Ох, хо-хо… Н-да. Ситуация.

Туровскому докладывать нечего, но в этом нет его вины. Следствие тормозит.

Однако не странно ли, что важный господин уделяет много внимания происшествию с какой-то девицей Кротовой? С чего бы ему беспокоиться?

С некоторых пор у Славика появился в этом деле собственный интерес. После приезда Лаврова он понял, что не зря Туровский башляет налево и направо, лишь бы быть в курсе событий. Каким-то образом смерть Кротовой касается его лично.

Богатый папа за дочку переживает? Катерина Прозорина – дама замужняя, живет в охраняемом доме, по лесу одна не ходит, ездит на собственном внедорожнике. Вряд ли ей грозит нападение маньяка.

– Что же тогда? – пробормотал администратор, глядя на пьяного капитана. – Зачем Туровскому нанимать Рому? С какого перепугу?

Он не жалел, что дал бывшему сослуживцу блестящую характеристику, тем более, Рома ей соответствовал. Все же они приятели. Авось Лавров проговорится, сольет ему ценную информацию. Как распорядиться этими данными, Орешкин пока не решил. Но найти им применение будет не трудно. Хотя опасно.

Туровский – не овечка. Он волк. Матерый, опытный, закаленный в боях за место под солнцем. Такого лучше обходить стороной. За версту, а то и за две…

* * *

Поместье «Дубрава»

– Скотина! Скотина! – рыдала Катя, закрывшись простыней. – Какая же ты скотина!

– Я хотел как лучше, – оправдывался Сергей. – Ты жаловалась, что тебе скучно. Я решил разнообразить наш секс. Я не ожидал, что ты меня не узнаешь.

– Видеть тебя не могу! Убирайся!

– Катрин, у тебя истерика. Успокойся, потом поговорим.

– Ты меня изнасиловал! – завопила она. – У меня все тело в синяках! Какого черта ты закрывал мне рот?!

– Я думал, тебе понравится. Ты же сама говорила, что…

– Заткнись! Заткнись!

Хмель выветрился, и Прозорин сообразил, что перестарался. Не надо было действовать так грубо. Он не рассчитал свою силу, причинил жене боль, испугал ее. Пусть из благих побуждений… но он поступил с Катей жестоко. Она не привыкла к такому обращению.

– Прости, Катрин. Не знаю, что на меня нашло. Я слишком много выпил. Успокойся, же, – он попытался ее обнять, но получил отпор и убрал руки.

– Ты совсем рехнулся! Это Федор влияет на тебя! Пусть он уедет из нашего дома!

Катя заливалась слезами обиды и унижения.

– Чем вы там занимаетесь в лаборатории? – вырвалось у нее. – Признавайся! Может, вы… может…

Ее молнией пронзила мысль, что Федор и ее муж – любовники. Вот почему Лавров всячески избегал разговора начистоту. Он боялся ранить ее! Он нашел в подвале доказательства их гомосексуальной связи и…

– Вы гомики?! – выпалила она.

– Ты с ума сошла, – разозлился Сергей.

– Тогда почему… почему мы редко спим вместе? Вернее…

– …реже занимаемся сексом?

– Просто секс мне не нужен, – отрезала Катя. – Особенно такой, как сегодня!

– Мы уже не юные, очарованные друг другом парень и девушка. Годы совместной жизни делают свое дело, как ни печально. Привычка губит даже самое сильное чувство. Между нами подспудно накапливалось недовольство. Мы изменились. Это переживает любая семейная пара.

Он говорил слишком гладко, заученно, хладнокровно.

– Ты что, заранее заготовил речь? – взвилась она. – Чтобы оправдать свои отношения с Федором?

– У нас нет никаких отношений. Мы…

Он запнулся и взмахнул в воздухе руками. Катя возмущенно воскликнула:

– Что?! Ну, что вы делаете? Изобретаете эликсир молодости? Хотите жить вечно? Опомнись, Сережа.

– Я опомнился… три года назад, когда сгорел Терем. Я понял, что заблудился, вступил на ложный путь.

– Ах вот как? Твой ложный путь – это я? Ты решил переметнуться к Федору? Сменить ориентацию? При чем тут Терем, вообще? Ты псих! Ты меня изнасиловал, понимаешь? Я чуть не умерла со страху! Я могла реально умереть, идиот!

– Иногда мне кажется, что смерть более реальна, чем жизнь… – пробормотал Прозорин.

– Может, ты хотел убить меня? – похолодела Катя. – Но тебе помешали? Если бы не наш гость, ты бы…

– Не говори глупости! – перебил он. – Ты ничего не понимаешь.