Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Потому что я люблю тебя, Бесо, – отвечаю тихо. – Думала, что и ты меня любишь, но… Извини, я ошиблась. С любимыми людьми так не поступают, как ты… Твоя жестокость, она…
– Много ты понимаешь, – рычит Бесо. – А как поступают с любимыми?
– Разделяют все трудности, вот как! Счастье и беды, здравие и болезнь… Все…
– Настя, тебе меня не разжалобить. Ты все придумала… Специально, чтобы заставить меня лечиться. Легко сказать о любви тому, кто подыхает. Тому, кто…
– Ты такой идиот, Бес.
Нависаю над Бесо и ложусь на его грудь. Похоже, его надо брать измором. Глажу горячие щеки ладонями и целую его в губы. Он вымученно стонет, но не отворачивается. Позволяет мне зайти дальше. Я облизываю его нижнюю губу. Втягиваю ее в рот, слегка посасывая. Толкаюсь в его рот языком и крепко сжимаю плечи мужа. Он не отвечает. Но и не отстраняется. Замирает. Часто дышит, борясь с собой. Или изумлением, что вызывает мой поступок.
Ерзаю на его груди, глажу его лицо, перебираю пальцами волосы. И целую, целую… Ласкаю губы, пью дыхание с ароматом его любимой арбузной жвачки, тихонько всхлипываю, не в силах удержать и свои чувства. Они лавиной обрушиваются на меня, заставляя вспомнить, как это – быть с ним? И как давно у нас ничего не было… Слишком давно.
– Только попробуй… Если ты мне не ответишь сейчас же, я… – отрываюсь от мужа на миг, встречаясь в его темным, почти безумным взглядом. – Я уйду навсегда, клянусь. Никогда ты меня больше не увидишь. Никогда не увидишь своего ребенка. Если ты…
Бесо вымученно стонет и рывком притягивает меня к себе. У меня трещат ребра и пекут губы от его животной ласки. По телу плывут мурашки, а пальчики на ногах поджимаются сами собой. Наверное, если бы я стояла – упала без чувств.
Его руки везде – гладят мою спину, сжимают груди, бедра… Как ж он скучал, боже… Почти одичал без меня. Без нас.
– Идем в ванную, – хрипло шепчет он. – Хочу тебя трахнуть.
– С чего это? Ты еще вчера хотел разводиться.
– Одно другому не мешает, – сипит он, сжимая мой сосок поверх водолазки. – Я могу ошибаться, но это ты набросилась на меня. Идем, Настена. А потом я, так и быть, съем то, что ты приготовила.
– Я не знаю, Бесо… Может, мне нельзя? Я не спрашивала у врача и… Ты меня предал.
Не понимаю, как произношу это? И… зачем? В целом-то я его понимаю. Мотивы, поведение, боль и отчаяние, что он чувствует… Понимаю, но простить пока не могу. Люблю и не прощаю. Какая-то фигня у нас, а не отношения!
– Не предавал, Насть. Я пытался тебя уберечь. Ладно… Мы не понимаем друг друга, вот и все.
– Да… не понимаем. Но я все равно не уйду… Не рассчитывай.
Глава 44
Настя.
Не отвожу глаз… Не хочу отводить. Тону в нежности его взгляда, чувствуя, как в сердце возвращается покой. Наверное, я понимаю Бесо. Хотя нет… Ни черта я не понимаю, как он мог так со мной поступить? Все за меня решил, отверг меня без сожаления… Ничего никому не сказал. Уверена, Нино Антоновна ничего не знает. Как и Левицкие. Бесо наивно полагает, что никто ничего не заметит?
– Ладно, Настён… Оставайся, раз уж…
– Тебя покормить? Вернее, не так – садись поудобнее, я буду тебя кормить, – улыбаюсь, стремясь прогнать повисшее между нами напряжение.
– Насть… Правда не из жалости? – осторожно спрашивает Бесо.
Любимый мой… Похудевший, бледный, но такой сильный духом… Как можно тебя не любить? Ты же для меня. Мой…
– Ты для меня, Бесо… Ты – я сама… Я никогда не думала, что можно так срастись с человеком. Наверное, зря я все это говорю… Ты ведь был готов легко оторвать меня от себя и…
– Ни черта не легко, Насть. Знала бы ты…
– Давай отложим этот разговор. Тебе поесть надо, – укоризненно произношу я.
– Нет аппетита.
Двери клацают, а в проеме вырастает Семен Сергеевич.
– Молодец, Настюша. Корми мужа получше. Тем более, нам предстоит серьезная борьба.
– О чем вы, Семен Сергеевич? – хмурится Бесо, приосаниваясь. – Я чуть не сдох от осложнений после этого протокола лечения… как его…
– R-CHOP. Я читал твою историю болезни, Бесо. Твой организм с трудом справился с первым этапом. Не стану скрывать – показатели крови ужасные. Имеются признаки почечной и печеночной недостаточности, но есть и хорошая новость.
Семен Сергеевич замолкает, торопливо листая историю болезни. Словно проверяет, не подвела ли память?
– Ну вот, так и есть. У тебя агрессивная форма лимфомы, но она, во-первых, неплохо реагирует на препараты, а…
– Меня откачивали в реанимации, Семен Сергеевич! Я не выдержу второго этапа, а уж про…
– Вот именно. Не выдержишь. Не понимаю, почему немецкие врачи не предложили альтернативного варианта. Хорошая новость заключается в том, что костный мозг не поврежден. В нем нет измененных лимфоцитов. Утром я совещался по видеосвязи с коллегами из нескольких зарубежных клиник. Наше совместное решение – отменить химиотерапию. Вместо нее мы сделаем пересадку собственного костного мозга. Это позволит достигнуть стойкой ремиссии.
– Насколько стойкой? – недоверчиво протягивает Бесо.
– Достаточно стойкой. Ты можешь прожить долгую жизнь, Бесо. После пересадки придется немного полечиться ритуксимабом – это противоопухолевый препарат. Его назначают в период ремиссии в профилактической дозировке.
– Доктор, значит, у Бесо есть шанс на выздоровление? В нашем городе мы можем провести пересадку костного мозга? – выпаливаю взволнованно.
– Нет, я, к сожалению, отказался от проведения операций. Но могу посоветовать прекрасного врача. И лететь нужно всего лишь в Москву. Не смотри так, Бесо. Я не посоветую плохого.
– То есть я… Я смогу выжить? И…
– И разводиться не обязательно, Бесо. Настюша за тебя горой, я сразу заметил. Глупостями больше не занимайся, ладно?
