Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Спасибо вам. Огромное спасибо, Семен Сергеевич. Я могу сегодня уехать домой?
– Да. Тогда завтра летишь в Москву. Настюша, как вы себя чувствуете? Сможете сопровождать мужа?
– Конечно! Я оформлю больничный и полечу с мужем, – оживляюсь я.
– То есть вы уже не разводитесь? – хитро протягивает Семен.
– Нет, я очень люблю свою жену. И хочу жить, – уверенно добавляет Бесо.
– И правильно. Можете ехать домой.
Нас встречают, как бойцов, вернувшихся с фронта домой. Нина Васильевна плачет и приказывает Жене и Ане накрывать на стол и следить за пирогами. Влад и шага не дает сделать Бесо – спрашивает, чем помочь, что привезти, как послужить? Я молчу о папе – не хочу тревожить Бесо ненужными переживаниями, но он вспоминает о нашем разговоре сам.
– Насть, насколько я тебя понял, отцу нужен адвокат? Или ты… Как у вас вообще? Что он за мужик? – спрашивает осторожно. Еще не понимает моего к Стычкину отношения.
– Для меня он чужой, Бесо. Посторонний, ничего незначащий человек. И все, что я делаю – это из-за мамы… Я вижу, как она расцвела возле него. Наверное, всю жизнь любила. Мужик он видный, не спорю – высокий, широкоплечий, немного потрёпанный после долгой отсидки. И мне кажется, что он не врет. Не знаю, с чего я это решила? Наверное, интуиция. Я хочу сделать все, что должна. А там… будь что будет.
– Я позвоню Ивану Сергеевичу Городецкому, он будет его защищать.
– Погоди, Бесо. Там бандитские разборки. Нет никакого уголовного дела, есть Жирный, ошивающийся возле моего дома, и папа, бегающий от них. Вряд ли Городецкий поможет найти общак. Кто-то хочет очернить отца. Тот, кто сам причастен к похищению денег. И это не люди Конрада, Майкла, не Жирный и не Мухин. Это бандиты покруче.
– Ты права. Я вернусь после операции и сам этим займусь. Я тоже, в некотором роде зэк… Могу говорить с ними по фене.
– Бесо, тебе еще этого не хватает! Думаешь, нам стоит в это лезть? – взмаливаюсь я. – Вот так – самим?
– Нет, не самим. Я не пустое место, Насть. Те, кто потерял деньги, заинтересованы их найти. Я помогу это сделать, взяв с них обещание оставить Стычкина в покое. Но это будет потом… А сейчас… Пусть он тихонько живет с твоей мамой. Не высовывается. Завтра перед рейсом поговорю с ним.
– Спасибо тебе, родной.
Глава 48
Бесо
– Сначала вам назначат терапию, угнетающую собственный иммунитет. Через некоторое время проведут трансплантацию стволовых клеток. Операция длится не более двух часов. Через катетер в ваш организм поступят новые клетки крови. Никаких разрезов и травм, – успокаивающе произносит Семен Сергеевич. – В стационаре вас будут наблюдать порядка двух месяцев.
– Так долго… То есть мне и сейчас нежелательно контактировать с людьми?
– Совершенно верно. Но после угнетения собственного иммунитета общаться будет нельзя ни с кем. Разве что с женой, и то… Она должна пройти полное обследование, чтобы ненароком не заразить вас чем-нибудь. Временное отсутствие иммунитета гораздо страшнее, чем сама болезнь. Нужно потерпеть, Бесо…
– Понимаю. И буду терпеть, Сергей Семенович. Я не представляю жизни без семьи. Черт… Я ведь думал, что умру. На полном серьезнее решил, что не выкарабкаюсь. Перед отъездом я могу встретиться с родственниками жены?
– Нежелательно, Бесо. Родственники потерпят, ведь так?
– Ох, не знаю, доктор. Кажется, без меня все разваливается – бизнес, безопасность в доме, вообще все!
– Вам кажется. С сыном поговорите по телефону. Достаточно того, чтобы Настя сопроводила вас в клинику. И побыла там немного. Первые дни вас будут содержать в инкубаторе, чтобы предотвратить отторжение клеток.
– На все готов, доктор.
Я аккуратно выполняю врачебные рекомендации, стрясаясь всегда носить при себе медицинскую маску и противовирусные защитные кремы. Улетаем мы ранним рейсом. Я выкупаю все билеты в бизнес-классе, чтобы лететь в одиночестве. Накануне отъезда Настя проходит обследование. С ее отцом я не встречаюсь. Откладываю разговор на потом. Поручаю Владу и Лютому установить наблюдение за домом Настиной мамы. Уже в аэропорту они отсчитываются, что наняли двух телохранителей в одной из лучших фирм, предоставляющих такие услуги.
– Настен, твоим родителям ничего не угрожает. Возле дома всегда дежурят телохранители. Я поручил Нине Васильевне готовить пищу и убирать дом твоей мамы. Не надо ей сейчас геройствовать. Пусть спокойно живут. Больше отдыхают, общаются. Лишь бы со Стычкиным ничего не стряслось.
– Что ты имеешь в виду, Бесо? – хмурится Настена.
– Я заболел после освобождения из тюрьмы, – дрогнувшим голосом отвечаю я.
– Он никто мне, Бесо. И я не хочу думать о нем, беспокоиться. На крайний случай мама позвонит, если Стычкину вздумается заболеть. Я больше волнуюсь за маму… Хоть она и регулярно посещает врача, но… Такие стрессы ей ни к чему.
– Настен, ты побудешь со мной совсем немного и…
– Я не хочу тебя оставлять, – отвечает она надрывно. – Я оформлю академический отпуск и вернусь. Целых два или три месяца, Бесо! Как я без тебя выдержу столько времени?
– Зато потом я намерен жить долго и счастливо.
Все проходит в точности, как описывал Семен Сергеевич. Мне угнетают иммунитет, делают его полностью стерильным, чтобы наверняка удостовериться, что в костном мозге не осталось злокачественных клеток. Спустя некоторое время – после получения результатов анализов – проводят процедуру аутотрансплатнтации.
Помещают в инкубатор, где наблюдают каждый час. Настька живет в соседней палате. Отказывается меня оставлять, но я настаиваю на ее отъезде домой. Какая разница, где она находится, если мы не видимся? Мне до чертиков надоели люди в белых халатах, препараты, уколы, бесконечные заборы крови, но я терпеливо отсчитываю дни, в надежде уйти отсюда живым и здоровым.
Так проходит месяц. За ним тянется второй. Настя переводится на заочное обучение. Прилетает ко мне раз в неделю. Кладет ладошки на стекло и плачет, глядя через него на меня.
– Ты похудел, Бесо, –
