– Простите, «вы». Я случайно оговорился, – улыбнулся Марк, – вы замечательно танцуете и чувствуете музыку.

И, не дав Анне вставить слова, проводил ее на место. И командирски глянув, как Анна устроилась, он тут же вступил в длинный и оживленный разговор с Ладой Алексеевной.

Шли дни, но Анна еще не выполнила ни один из намеченных пунктов. Она не съездила в Ригу, не прошлась по своей улице, не посмотрела на окна бывшей квартиры, не заглянула в собор, который одной своей стеной выходил в их двор. Анна не погуляла по Бастионной горке и не проведала свою школу – громоздкое здание в неоклассическом стиле. Она все откладывала поездку в Ригу, потому что в ее здешней, морской жизни появилось нечто, что полностью поменяло планы и превратило время в неудержимую стремительность. «Осталось пятнадцать дней. Осталось десять дней», – твердила себе Анна и старалась не смотреть на календарь. Все, что раньше было повседневной механикой, – завтрак, прогулки, разговоры, – вдруг приобрело значение, приобрело иную форму, цвет и запах.

Утро начиналось с грубоватого мужского одеколона – это мимо ее столика проходили Зося и Марк. Анна не улавливала сладкие духи Зоси, но чувствовала приближение Марка. У нее становились холодными пальцы, и все теряло свой вкус, и, обжигаясь кофе, она даже не чувствовала этого. Анна машинально отвечала на приветствие Зоси, кивала Марку, вступала в банальную утреннюю беседу, улыбалась, а сама подставляла себя под этот мужской взгляд. Взгляд мимолетный, но пристальный. Поверхностный, но внимательный. Взгляд, которого она ждала всю ночь и без которого теперь не представляла утро. Анна была рада, когда ее соседи увлекались завтраком, тогда она могла исподтишка разглядывать Марка. «У него красивые руки – длинные пальцы. Мужественный профиль. Ему идет борода», – думала Анна, и ей нравилась его небольшая сутулость, атлетическая худоба и то, как свободно и ладно сидит на нем любая одежда. Она наблюдала, как Марк встает из-за стола и неспешным широким шагом идет налить себе кофе или принести что-то жене. Анна знала, что, возвращаясь к столу, он обязательно посмотрит на нее, посмотрит не улыбаясь, а серьезно, как бы что-то выпытывая у нее. И от этого взгляда она зальется краской, опустит глаза, смутится и тут же испугается, что это кто-то заметит.

В отсутствие Марка на всем, что делала Анна, теперь лежала печать машинальности: движения были заучены, улыбка отрепетирована, жесты стандартны. Анна напоминала себе плохого лицедея с набором заскорузлых приемов. Но появление Марка не возвращало ее самой себе, оно меняло ее, придавая яркость, усиливая все ее качества и свойства. Чувствуя на себе его взгляд, она преображалась, завладевала вниманием окружающих. Анна остроумно шутила, кокетничала, была подвижна, стараясь увлечь других своим настроением. Марк наблюдал за переменами, которые случались с ней так внезапно, и взгляд его начинал выражать недоверие и даже сожаление. «Это – не ты. Ты – другая. Что с тобой?!» – словно хотел спросить он, но не спрашивал, а отдалялся, уходил, загораживался газетой или журналом. И Анна, потеряв самого главного зрителя, сникала. Она тоже уходила в тень, становилась молчаливой. И никто из присутствующих, даже дотошная и въедливая Зося, не замечал, как эти двое ведут диалог. Безмолвный, но непрерывный. Паутина взглядов, паутина, которую сплел интерес, уже опутала их обоих, и оставалось только ждать, когда они окажутся рядом, когда услышат друг от друга слова, которые уже сказаны втайне, но не произнесены вслух.

Марк по-прежнему «не узнавал» Анну. Она даже перестала возмущаться этой игрой и воспринимала ее как данность. Она достаточно быстро перестала себе задавать вопросы, отчего и почему Марк решил себя так вести. «Главное, мы о друг друге все знаем. Главное, мы встретились. Это же он, точно он. Я же не могла сойти с ума и принять незнакомого мужчину за человека, которого знала много лет!» – думала Анна.

Теперь она боялась бессонницы. Страшилась мыслей о том, что же будет дальше, в будущем. Она страшилась их, потому что понимала, что «будущее» – эта единица времени им не отпущена. И потому заставляла себя засыпать, чтобы несбыточные мечты не отравили полную сладкой недосказанности реальность.

Вечерами она по-прежнему гуляла с Валерием. Тот точно так же был галантен, отпускал комплименты, но по-прежнему разговаривал исключительно о себе. У него была масса спортивных, деловых и любовных историй, которые он, к его чести, никогда не повторял. Анну все устраивало – никаких попыток углубить отношения Валера не предпринимал. Более того, он даже не ждал, что Анна будет внимательна к его рассказам. Валера жил своей жизнью, выставленной наружу, а для этого совершенно не нужен кто-то второй. Пока он, молодцевато вышагивая рядом, развлекал Анну байками и одновременно строил глазки встречным дамам, она думала о Марке. Думала о том, что в поведении людей разобраться порой невозможно, и страх сделать ошибку, попасть впросак, лишает возможного будущего. «Что это я? – тут же обрывала она себя, – какое будущее?! Он – женат. Нам по пятьдесят с лишним. И, вообще, нельзя забывать, что здесь курорт! В воздухе инфекция – всем хочется любви!» На какое-то мгновение Анна приходила в себя, и все эти взгляды, жесты-полунамеки становились чем-то нереальным. Но вот навстречу шли Зося с Марком, и наваждение возвращалось. Оно возвращалось вместе с этим взглядом – Марк умел смотреть почти равнодушно, но Анна не могла поднять глаза на него. Ей казалось, что стоит им встретиться взглядами, и окружающие все поймут. «Что поймут? Что я придумываю?» – опять спрашивала она сама себя. Но в глубине души знала, что не ошибается, что за этим внешним равнодушием скрывается то, что так ее волнует теперь, – его интерес.

Иногда она уставала от этого напряжения, – уставала быть под пристальным вниманием мужчины и старалась всеми силами избежать этого. Тогда она приходила завтракать позже всех, чтобы не столкнуться ни с кем из отдыхающих, а главное, с Марком и Зосей.

Но ее уловка была разгадана.

– Вы сегодня поздно, – заметил Марк из-за своего столика.

Анна вышла к завтраку так поздно, что в ресторане они были почти одни. Только еще одна пара сидела в дальнем углу, да официантки бесшумно убирали посуду.

– Проспала, – ответила Анна и тут же спросила, как бы переводя встречу в легитимный статус, – а где Зося?

– Собирается на пляж.

– А вы тоже проспали? – поддержала Анна разговор.

Марк покачал головой:

– Нет, я просто ждал вас. Пришлось двойную порцию овсянки съесть – время тянуть надо было как-то.

Анна поперхнулась кофе.

– Волновались, что не успею позавтракать?

– Волновался, что не увижу.

– Марк, не стоит… – начала Анна, но потом спохватилась. Сейчас она скажет ему, что не стоит так откровенно проявлять интерес к ней, а он в ответ рассмеется, и станет ясно, что она все напридумывала. Что воображение и курортная атмосфера играют с ней в поддавки. Она растерялась, так и не закончила фразу, а Марк не пришел на помощь. Он спокойно допил кофе, отодвинул чашку. Потом посмотрел на Анну и произнес: