– Все равно диадема в сейфе лежит, и никто ее не видит, – пожала плечами Аня. – А если мы сделаем так, как говорит папа, ею будут любоваться тысячи людей.

– Нет в ней ничего особенного. В крупных музеях такого добра навалом. Подумаешь, еще одно императорское украшение. К тому же не самое шикарное. Оставьте диадему себе. У вас дети, черт побери! Пока двое, будут еще. Что вы им завещать будете?

– Мы богаты, – напомнил Петр. – Так что за наших детей не переживайте.

– Да, – поддержал его Отрадов. – Все мое движимое и недвижимое тоже им достанется.

– Наши предки тоже были очень богатыми. Имели дома, экипажи, в том числе самоходные, счета в иностранных банках. И с чем остались, когда произошла революция?

– С кастрюлей, набитой драгоценностями, – ответила за него Аня. – И ту чудом уберегли. Всего остального лишились.

– А я о чем?

– Да, пожалуй, диадему нужно оставить детям.

– Если боитесь хранить у себя, давайте мне. Подержу у себя. Верну, как закончится заваруха, не волнуйтесь.

– Эдуард Петрович, что вы такое говорите! – всплеснула руками Аня. – Мы доверяем вам на все сто.

– На девяносто восемь, – поправил супругу Петр. – Но пусть диадема остается в сейфе. А вот Ане лучше переехать.

– К Эдуарду Петровичу?

– Можно и к нему, но я бы рекомендовал Средиземноморье. Отправляйся, Аня, к маме и детям.

– Не могу. У меня заказ.

– Плевать.

– Мне – нет. Я не подвожу своих клиентов, как и ты своих.

– Эдуард Петрович, можете организовать Ане охрану?

– Уже. Серега еще утром связался со мной. За Анютой присматривают весь день, не волнуйся.

– Папа! – возмущенно воскликнула та. – Хватит уже трястись надо мной. Ты еще хуже Пети!

– Потом меня поругаешь. Давайте решим, что делать. Мою идею вы отвергли, так предлагайте свои.

– Первым делом нужно показать диадему специалисту, – сказал Моисеев.

– Да, мы с Эдиком того же мнения. Но ни у него, ни у меня нет знакомых антикваров. Точнее, они есть, но это не те люди, которым можно доверять.

– Ну, у меня есть один. Надежный, в смысле.

– Ты в нем уверен на девяносто восемь процентов?

– На девяносто девять.

– Ого! И кто же это?

– Мой бывший клиент. Всемирно известный антикварный эксперт и коллекционер подсвечников и канделябров.

– И что он натворил?

– Ничего. Разводился. И не желал делить свою коллекцию с супругом, а тот настаивал. Еле отвоевали мы ее. Правда, пришлось особняк отдать и счета распилить, зато ни один подсвечник не попал во вражеские руки.

– То есть нас будет консультировать очередной «голубок»? – поморщился Вульф.

Он к геям относился с брезгливой неприязнью. Но, словно в насмешку, его старший, ныне покойный сын Дусик был, что называется, «заднеприводным». Какова ирония!

– Почему «голубок»?

– Ты сам употребил мужской род, когда упоминал жадного до канделябров супруга.

– Да нет, эксперт – женщина, – засмеялся Петр. – Профессионал высокого класса, потому и «он». Зовут Алла Игоревна. Я с ней уже связался, она готова принять вас через час. Адрес сейчас скину эсэмэской.

– Предлагаешь нам таскаться по городу с короной? – помрачнел Сергей. – Не легче ли будет твоей Алле приехать сюда?

– С оборудованием? Нет, легче вам. Тем более с вами Эдуард Петрович и его мальчики.

На том они и закончили. Аня еще немного поболтала с мужем, Сергей быстро поужинал, а Вульф замотал диадему полотенцем и уложил в бумажный пакет из супермаркета, что нашел на подоконнике.

Через пятнадцать минут они покинули квартиру.

Она выбралась из машины и стремительно зашагала к подъезду. Хотелось выпить, а лучше кого-нибудь убить! Ева давно перестала испытывать ненависть к чмошнице Аньке, но сегодня забытые чувства вернулись…

К ней, к ее мужу, в которого Ева была почти влюблена когда-то, и к ее распроклятым кошкам.

Ева неуклюже (еще бы, в тапках-то!) поднималась по ступенькам парадного крыльца, когда ее окликнули:

– Девушка, постойте!

Ева обернулась и увидела небритого мужика в кошмарной куртке.

– Это вы мне? – надменно приподняла бровь она. Да как посмел только этот оборванец с ней заговорить?!

– Вам! Вы вон… потеряли… – и широко улыбнулся.

Какие зубы белоснежные, поразилась Ева. И только потом проследила за его взглядом. Увидела валяющуюся на первой ступеньке тапку. Ева была так зла, что даже не заметила, как та слетела с ноги.

– Золушка, мать твою, – пробормотала Ева. – Не подадите?

Незнакомец наклонился, поднял тапку и подошел к ней.

А глаза-то, глаза…

На зеленом фоне радужки брызги голубого и желтого. Ресницы черные, густые. В уголках глаз морщинки. Еве очень нравились мужчины с прищуром. Ах, эти мимические лучики!

– Держите! – «оборванец» протянул ей потерю.

– Вы что же, не принц? – уже совсем другим тоном проговорила Ева. Она намекала, что не грех было бы и надеть «туфельку» на ее ножку.

– Точно нет, – фыркнул он и кинул тапку на ступеньку. – У вас в Москве сейчас модно ходить по улицам в домашней обуви?

– Нет, это я такая оригинальная. А вы сами откуда?

– Из N-ска.

– О, там жили мои родственники.

– Знаю, Анненковы.

– Откуда?..

– Вы же Ева Шаховская? А ваша прабабушка в девичестве носила фамилию Анненкова.

– Вы кто? – насторожилась Ева.

– Меня зовут Александр. Фамилия Карпов. И я хочу вам кое-что рассказать.

– Сказку?

– Можно и так сказать… Где мы можем поговорить?

– К себе не приглашу, в ресторан не пойду. Сами понимаете почему…

– Я так ужасно выгляжу, что со мной стыдно появиться на публике? – усмехнулся Александр.

– Вообще-то я о своих тапочках.

– Вы и в них прекрасны.

– А вы прекрасно-ужасны в этой своей робе. В N-ске подобное носят?

– Нет, это я такой оригинальный. Посидим в машине?

– Которая ваша? – Она окинула взглядом двор.

– Моя припаркована в другом месте. И в ней вы бы не согласились сидеть даже в тапочках. Поэтому давайте в вашу.

Ева кивнула и зашаркала вниз по ступенькам. Руки ей Александр не подал. Но она уже и не ждала от него хороших манер.