— Слишком короткие и неудобные.

«Сам ты короткий и неудобный», — не произнесла вслух Лариса. Сестра Лариса, также умолчав, что в сумочке прячется приличный маникюрный набор, не жалея лака на ногтях, принялась рыться в ящиках собственного стола. После пятого каталога брачных объявлений — только глянцевые, ни единой дешевки — на свет появились парикмахерские ножницы. С зазубринами за беспорочную долгую службу — не жалко. Эдик засопел от усердия, склонившись над мыльницей, он был серьезен, как человек вынимающий занозу.

Лариса от мужского внимания пришла в лирическое настроение, девушке вспомнились стихи, некогда ей посвященные отвергнутым поэтом-песенником:

Твоя рука в моей руке, в моей ноге заноза.

Пойдем под ручку налегке навстречу злым склерозам!

Стихи в отличие от отверженного автора сестре нравились, но отвлекаться на мирское ностальжи не было времени. Претендент на место шефа демонстрировал соблазнительную беспомощность, как тут промолчать?

— Гороскопных талантов для достижения портретного сходства мало. Ну, где ты царапаешь? Разве у него такие брови? — глядя, как старается вооружившийся ножницами Перов, критиковала сестра Лариса Сергеевна. — Дай, я.

Перов был сама покорность.

— Брови у него чуть на излете, — принялась ковыряться ножницами в застывающем мыле сестра, будто скульптор над гипсом. — Скулы не такие покатые, и подбородок не квадратный. — Непроизвольно она чуть приоткрыла влажные губы и этак нежненько принялась щекотать язычком. А когда закончила труд, задумчиво прикусила жемчужными зубками маникюр мизинца, разглядывая содеянное. — Похож?

Перов ощутил укол ревности к личине в мыльнице и сам себе удивился — с какой это стати?

— Я нанесу ему удар в лоб и… наверное, в скулу, — взял Эдик ножницы обратным хватом, будто уголовник финку. — От удара в мозг он потеряет проклятый заклятием «Пешка-Ферзь» разум и не увидит причин, почему бы ему не придти в ИСАЯ. От удара в скулу у него начнется нарыв, врачи помочь не смогут, и он будет вынужден обратиться за помощью в ИСАЯ. Глаза трогать не будем, чтоб он быстрее нашел дорогу в ИСАЯ.

Эдик с душой замахнулся, ударил, промазал, острие ножниц пришлось на кромку мыльницы. Та взлетела, кувыркаясь в воздухе, будто испуганная лягушка. Левой рукой авгур Перов попытался мыльницу поймать. Вместо мыльницы рука в воздухе встретилась с острой зазубренной кромкой ножниц.

Кровь Эдика оросила каталоги брачных объявлений. Рана на ладони была не глубокая, но кровоточила, дай Боже иной нефтяной скважине. Сестра Лариса Сергеевна посмотрела на все это и решила, что незачем больше строить глазки такому придурку. Над запекшейся кровью она найдет время произвести обряд приворота, и там уже будет не важно, окажется ли в кресле Храпунова новый начальник, все равно быть облупленному фрукту у Ларисы под каблуком.

— Наверное, ты из тех, кому лучше посидеть на берегу и подождать, пока мимо проплывет труп врага, — выдала Лариса лишенный тепла вердикт. — Где-то у нас были бинт и йод.

Зазвонил телефон, Лариса, безжалостно позволяя авгуру истекать кровью, подняла трубку.

— Я слыхал, — заговорщески спросила трубка тенорком, — вы покупаете человеческие органы для трансплантации? Почем вы берете усы и брови?..

* * *

Валера повертел в руках повешенный на плечики пиджак, прижал к собственной фигуре и посмотрел в зеркало. Очевидно, отражение не произвело на специалиста по парфюмерной магии художественного впечатления, и пиджак отправился обратно — на вешалку, лязгающую плечиками с полусотней такого же и иных покроев пиджаков.

— А через кого ты проведал, что зелье у Богдухана есть? — без восторга путешествуя рукой по вывешенным в ряд пиджакам, поинтересовался Валера.

Хотя они в паре работали уже разумное количество часов, оба, являясь профиками, скупились делиться наработками и не забывали пинать друг друга подковырными вопросами.

— Мне удалось выйти на одного человечка, — Максим типа рассеяно крутил вертушку с галстуками, — Естественно, он не шарил, что я из ИСАЯ, — Храпунов типа остановился на галстуке в крупную шоколадную клетку, — Этот молдаван торговал фальшивыми визами в США, и ему требовались Злаки для приворота консульских чиновников — чтоб стопроцентно доверяли. Наш смертный не подозревал, кто такой Богдухан на самом деле, в смысле — в ауре. Но знал, что шестерки Богдухана продадут и отца родного, если предложить хорошую цену. Я прикинулся денежным мешком, и мирянин позвал меня в долю, — Максим только большим напряжением воли заставил себя тут же не примерить понравившийся галстук, — У этого гладиолуса, что мне реально понравилось, была классная фетровая шляпа…

Выпавшая из разговора сестра Алина то и дело поглядывала на полки с трикотажем. Ей очень нравились рукава «летучая мышь». К такому джемперу она бы одела любимые туфли на танкетке с открытой пяткой и перепонкой на петле. И все мужики падали бы к ее ногам.

— Три тонны Злаков, это не иголка, — задумчиво изрек Максим и вдруг пристально уставился на роскошное длиннополое пальто: в елочку, с меховым воротником. И в глазах разжалованного исаявца загорелся охотничий азарт.

Чтобы не нарваться на случайных знакомых, трое изгоев, обутых в обновы, с на этот раз спрятались в магазине мужской верхней одежды. Хозяин магазина считал эту одежду элитной, редкие посетители со своей стороны приходили к выводу, что хозяин — очень жадный человек.

— Макс, — стала предельно серьезной Алина, — Это прекрасное пальто, просто великолепное. Но тебе не подойдет. А приворотное зелье я бы, будь главным злодеем, спрятала где-нибудь рядом с «Водоканалом», чтоб всегда под рукой. Я правильно поняла, что приворотные Злаки зарядят в водопроводную воду, чтобы все проголосовали за Костромина?

— Ну, ты даешь, Линка — Это ему-то не к лицу такое пальто? В самый раз пальто, доверься художнику, — явно думая никак не о шмотках, выдал вердикт Валера.

— Надо проверить, нет ли поблизости от «Водоканала» гомеопатических аптек? — стала другими глазами смотреть на пальто сестра Алина.

— Нет, не буду я покупать это пальто, — тяжко вздохнул Максим, — Да и Богдухан не такой колдырь, чтобы хоронить зелье рядом с «Водоканалом». Подальше положишь, послаще лизнешь.

К троице, старательно-трудологически улыбаясь, приблизился продавец. В форменном сюртуке, с бейджиком «Вольдемар Тарасенко» на груди. Не красавец, но что-то в нем было, и Алина улыбнулась в ответ на всякий случай.

— Ну, как, выбрали?

— Слишком молодежное, — вроде бы сомневаясь, пробурчал Максим, глядя не на продавца, не на пальто, а на Алину. Подаренная девушкой продавцу улыбка навела Храпунова на некую, пока еще смутно формулируемую идею.

— Ну что вы. Это мода теперь такая. Последний фасон, — не очень убедительно сказал продавец, потому что в первую очередь поедал Алину глазами.

— Мода? — саркастично переспросил Максим, — А как вы считаете, в противостоянии дизайнера «Гуччи» Тома Форда и хозяина эЛВээМНа Бернара Арно кто победит? Окажет ли содействие Форду владелец сети универсамов «Принтемпс» Франсуа Пино? Приобретет ли «Гуччи» контрольный пакет акций марки «Александер Мак-Куин»? И вобще, получит ли «Гуччи» титул первой модной компании две тыщи четвертого года? Я это спрашиваю не просто так. Кто станет первым — будет диктовать фасоны начала следующей пятилетки. А я не настолько богат, чтобы покупать дорогую вещь на один сраный сезон.