Я уверена, что все без исключения статуэтки благословлены. Но я ни за что не поверю, что в каждой из них скрыт свет подлинного лунного благословения.

— Хм?

— Княжна Кокберг, вы торопитесь?

— Да. Но к чему вопрос?

— Вы верно сказали, что прямые потомки могут получить лунное благословение, но вы не стали упоминать, что получить сосуд можно после ритуала очищения в полнолуние. Вы можете либо шесть дней подождать полнолуния, либо выбрать наугад. В пяти из этих статуэток скрыта луна.

Она издевается?

— Разве Белая богиня не хочет затопить пустыню? — поворачиваюсь я к жрице.

Она же сама сказала, за язык никто не тянул!

Но жрица отрицательно качает головой:

— Кто знает, княжна? Мой сон был ночным кошмаром, и я не смею судить, хочет богиня, чтобы я вам помогла или предостерегает от помощи. Я отдамся воле судьбы.

Тьфу.

К счастью, переписывать судьбу как раз по моей части.

— Я должна выбрать при том, что угадать почти нереально, можно только сердцем почувствовать истину… Что же, я принимаю ваши условия, но поклянитесь не допускать в мой выбор вмешательства, пока я не выйду в коридор, — прошу я.

Жрица не особенно задумывается о скрытом смысле и легко соглашается:

— Клянусь.

Полагаю, её успокаивает, что шансы выбрать правильно мизерные.

Я прислушиваюсь к себе. Естественно, никаких подсказок внутреннего голоса я не слышу, и чутьё молчит. Но это всё не важно, так как я изначально рассчитывала только на свою силу. Я сбрасываю ближайшую фигурку на пол. Глиняная Белая богиня крошится черепками, а я уже швыряю на пол следующую статуэтку, и ещё, ещё, безжалостно опустошаю начало полки.

— Княжна!

Жрица в ужасе?

Я усмехаюсь. Вмешаться она не сможет, другим тоже не позволит — ведь сама поклялась. Нет нужды обращать на неё внимание, и я продолжаю громить фигурки, опустошаю пару полок. Пол застлан черепками как ковром.

— Да? — я подхватываю очередную фигурку, взвешиваю на ладони и с замаха отправляю в короткий полёт.

Статуэтка изображает Белую богиню сидящей, нежно обняв колени. Легко представить, будто она присела на берегу. Капюшон скрывает лицо, а вот выглядывающая из-под подола изящная стопа вылеплена с невероятной дотошностью.

Я с улыбкой разбиваю маленький шедевр.

— Белая богиня не простит, — в бессилии жрица способна лишь пугать пустыми угрозами.

— О? Вы даже не знаете, хотела богиня мне помочь или помешать. Откуда же у вас ответ на куда более сложный вопрос?

Из разбитой фигурки выплёскивается слепящий молочно-белый свет. На долгое мгновение мир будто перестаёт существовать, я растворяюсь в прохладном божественном свете и одновременно чувствую, как меня наполняет сила.

Пожалуй, я смогла бы вернуться в день накануне охоты, а то и раньше… Но толку возвращаться, если я понятия не имею, как спасти господина посла? Предупреждение не сработало. Лезть к виверне самой — сделать только хуже, ведь господину послу придётся не только сражаться, но и думать о моей безопасности.

Я возвращаюсь назад всего на несколько минут.

— В пяти из этих статуэток скрыта луна. Княжна, вам дурно? — в голосе жрицы неожиданно прорывается искреннее беспокойство.

Пол чист, статуэтки целы, смотрят на меня с полок. Коснувшаяся меня сила пропала без следа, я чувствую глубокое опустошение, голова кружится. Вероятно, на восстановление мне потребуется не один день.

— Пять? Я возьму эту, — я уверенно снимаю с полки сидящую Белую богиню.

— Эту?!

— Я так чувствую, — хмыкаю я.

Сжимая фигурку в руке, я чувствую себя готовой к встрече с принцессой.

Перед домом, перегородив проезд, стоит экипаж с государственным гербом на дверце. Лакировка отбрасывает солнечных зайчиков. Кучер поигрывает кнутом, бросая задумчивые взгляды в сторону парадного крыльца. На нас с мамой он сперва даже внимания не обращает.

Похоже, посланец принцессы решил дожидаться лично. Почему такие изменения? Этот раз отличается — я не сбегала тайно, а уехала сопровождать маму в храм. Да и из “Веги” я вернулась заметно позже…

Кучер спрыгивает на мостовую, кланяется, рассыпается в извинениях.

Я игнорирую его, помогаю маме спуститься, но при этом не выпускаю из рук прикрытую палантином драгоценную статуэтку.

— Я в порядке, Иси, — шепчет мама.

Так я и поверила, хотя надо признать, цвет лица у мамы улучшился. Возможно, пребывание в храме действительно пошло ей на пользу.

— Приветствую, княгиня, княжна, — посланец дворца, опередив слуг, встречает нас в холле, кланяется. — Её высочество принцесса Габриэль просит княжну Кокберг прибыть немедленно.

И передаёт мне конверт.

Одна из горничных протягивает руку, чтобы забрать у меня тканевый свёрток. К счастью, Моораца её ловко оттесняет под предлогом помощи моей маме. Удерживая закутанную статуэтку, я одной рукой кое-как открываю конверт, благо он не запечатан. Пригласительная карточка лаконична. Приказ небрежно замаскирован вежливостью.

Я невольно хмурюсь. Не из-за тона приглашения. Я в полной мере осознаю, что дважды использовала свой дар. Если что-то пойдёт не так, я не смогу исправить.

Ехать страшно… Ехать прямиком в логово песчаников, зная, что у меня нет возврата.

— Да, разумеется! Что же столь деликатное могло случиться? — я притворяюсь обеспокоенной, чтобы замаскировать свои истинные чувства.

Кивнув Кею и быстро попрощавшись с мамой, я выхожу. Краем глаза я замечаю, как Моораца с силой наступает горничной на мысок — очень невовремя та снова захотела отобрать у меня свёрток.

Я сажусь в экипаж. До последнего опасаюсь, что посланец предложит воспользоваться дворцовым экипажем. Если он сам воспользуется лошадью, то это будет уместно и покажет заботу её высочества. К счастью, обходится — посланец предпочитает ехать с комфортом, а не верхом.

Страшно… Об этом лучше не думать. Как и о том, что я упустила шанс — мне следовало сообщить Мансу, что в покоях принцессы устроен храм Песчаного Кадара. Ладно, не важно — прямо сейчас Манс мне ничем бы не помог.

Во дворце встреча повторяется, леди Аль провожает меня в перечёркнутый ширмой будуар Габриэль.

Как и в прошлый раз я исполняю реверанс.

— Исидара, мы одни. Пожалуйста, не будьте такой формальной. Я рада вас видеть. Пожалуйста, проходите, — Габриэль нежно улыбается.

Я благодарю, сажусь и выслушиваю весь тот словесный поток, который она обрушивала на меня в тот раз: про злые языки, про угрозу со стороны империи, про то, что империя постарается лишить Вадор Огня.