Язык ощущает холод и едва уловимую сладость, с которой приходят свежесть и лёгкость. Жрица подмигивает, будто подтверждает догадку — ледышка заключала в себе капли силы Белой богини.

Ритуал приближается к завершению.

Я обхожу алтарь и склоняю голову перед статуей богини. В зале воцаряется тишина. Я обращаюсь с молитвой, и зрители слушают каждое моё слово. Считается, что на коронации будущий правитель говорит с искренностью, идущей из самой глубины души, но правда в том, что текст написал… Манс, я лишь поправила под свой стиль и заучила наизусть, потому что звучащая сейчас молитва — это не столько обращение к богине, сколько обращение к подданным, причём это не столько моё послание, сколько послание Таэля.

Жрицы подступают с боков и возлагают на мои волосы венец Вадора.

— Да здравствует Благословлённая Белой богиней Хранительница благоденствия!

— Да здравствует хранительница!

Приветствие аристократов подхватывают люди на площади.

Я улыбаюсь, но, пожалуй, впервые с момента выхода из дома, не натянуто. Сердце начинает биться чаще. Сейчас появится тот единственный человек, которого я жду.

По проходу в сопровождении жриц я возвращаюсь ко входу в храм. Я на только машу зрителям, желающим увидеть венец Вадора на моей голове. Я встречаю Ксана.

Его высочество в ослепительно белом мундире, но с покрытой чёрной чешуёй кожей выглядит очень странно, но для меня его вид не имеет никакого значения.

Спасибо, что не в маске. Как бы я целовала деревяшку?

Ксан, прибывший верхом, спешивается, уверенно ступает на нижнюю ступеньку лестницы, и мы встречаемся взглядами. Я наверху, он внизу. Я удивляюсь, как Ксан согласился, ведь он сейчас не сам по себе, он представляет империю.

Он поднимается, и все посторонние мысли выветриваются.

— Ваше высочество принц Шенайский, — я здороваюсь первой, как в иерархии нижестоящая, и приседаю в глубоком реверансе.

— Благословлённая Белой богиней Хранительница благоденствия, — без запинки отвечает Ксан и подаёт руку.

Я поднимаюсь, одновременно опираясь на его затянутую перчаткой ладонь.

Ксан предлагает мне локоть и ведёт обратно к алтарю.

Я ловлю себя на мысли, что наша свадьба отличается от традиционной — обычно невесту жениху передаёт отец или родственник-мужчина, в редчайших случаях титулованный аристократ. Но я встретила жениха сама.

— Согласен ли ты, носящий под Небесами имя Ксанден, связать свою судьбу и разделить лунную дорогу с держащей твою руку носящей под Небесами имя Исидара? — жрица Белой богини задаёт вопрос, отличающийся от принятого в Таэле.

— Согласен, — твёрдо произносит Ксан.

— Согласна ли ты, носящая под Небесами имя Исидара, связать свою судьбу и разделить лунную дорогу с держащим твою руку носящим под Небесами имя Ксанден?

— Да, я согласна.

— Перед лицом Белой богини отныне и навсегда, вы Ксанден и Исидара, идёте общей дорогой судьбы. От имени Белой богини признаю вас супругами.

Вспыхивает и гаснет призрачный молочный свет. Мне мерещится, что на миг нас заключили в тёплый кокон, будто богиня взглянула на нас с Небес и улыбнулась.

Церемония в храме завершена. Сейчас мы повторно поприветствуем зрителей, но теперь как венценосные новобрачные, и на сменившейся открытой коляске поползём по улицам на продолжение празднования во дворец.

Мы замираем на вершине лестницы. Толпа ликует. Ксан поднимает руку, отвечая на крики. Я повторяю за ним. Не знаю, сколько это длится. Под крики людей мы с Ксаном поворачиваемся друг к другу полубоком.

Открытое проявление чувств на публике не принято, но сегодня особенный день. Ксан, нежно придерживая меня за локоть, наклоняется. Я подаюсь навстречу.

Непроницаемый покров скрывающей его лицо костяной чешуи исчезает, открывается чистая кожа, но остаются знакомые полосы царапучих бляшек, так и не исчезнувших с того дня… Я остро как никогда ощущаю каждую сотую долю мгновения, меня завораживают его глаза. Его губы касаются моих, и больше всего на свете мне хочется раствориться в поцелуе, забыть о тех сотнях тысяч наблюдающих за нами людей.

— Иси, я люблю тебя, — шёпот для меня одной.

Ксан отстраняется, и я вдруг понимаю, что не поцарапалась.

— Чешуйки исчезли.

Забывшись, в нарушение всех мыслимых и немыслимых правил этикета я касаюсь пальцами его щеки.

Ксан улыбается. Его совсем не беспокоит, что только что лорды его узнали. Впрочем, он прав. Что они теперь сделают? И я отвечаю улыбкой на улыбку.

Я счастлива.

— Идём? — спрашивает Ксан.

— Я люблю тебя, — отвечаю я невпопад.

И взявшись за руки, мы делаем шаг в наше будущее, непременно прекрасное и счастливое, ведь мы вместе и нам открыт целый мир.

Конец