– А поконкретнее, Петя? – с улыбкой спросил Геннадий.

Петр задумался, почесал мясистый раздвоенный подбородок. Наконец, решился:

– Для тебя как для старого друга, земляка, летчика, и для твоей милой, очаровательной супруги сделаю скидку. Моя средняя цена сто двадцать – сто тридцать «лимонов». С тебя возьму сто.

– Не хило. Но об этом давай позже поговорим. Покажи нам самый-самый престижный коттедж: красивый, просторный и с обширным участком земли.

– Идемте.

Он привел их к трехэтажному особняку, беленькому, гладенькому, как яичко, с изящной отделкой внутри. Два балкона-лоджии выступали к морю и к Мархотскому хребту, окутанному зеленью. Лана постояла на одном балконе, на другом, любуясь пейзажами. Коттедж и место ей явно понравились. И все-таки она сказала:

– Красиво, добросовестно построено, но очень дорого. Нам называли цену вдвое ниже.

– Не спорю. Есть и ниже. Не только по цене, но и по качеству. У моего конкурента Гаджиева. По сравнению с моими – у него курятники. И их придется доводить до нужной кондиции, чтобы не развалились, благоустраивать.

– Потому мы и приехали к тебе. Но согласись, Петя, дороговато в наше время. Потому и покупателей, сам видишь, нет, так что скинь еще десяток «лимончиков».

Петр снова почесал затылок.

– Десяток не могу, а пяток, так и быть, скину. Когда ты собираешься оформлять документы?

– Откладывать в долгий ящик не будем. На задаток у нас есть сумма, остальные, думаю, доплатим в течение месяца.

– Хорошо. И согласен с тобой: не будем откладывать в долгий ящик, обмоем нашу сделку.

– Вечером. Приезжай к нам. Ты же знаешь, где живет Андреас?

– Разумеется. Заеду.

– Мы ждем в гости сестру жены.

– Такая же красавица? – поинтересовался Петр.

– Еще красивее, – засмеялась Лана. – И моложе.

– Тогда я с вашего позволения поухаживаю за ней.

На этом и расстались.

Людмилу они встречали в порту в 15 часов. Она сошла с катера на воздушной подушке, будто сказочная фея, вся в белом: белое платье с кружевной отделкой, белая, тоже с кружевной отделкой, шляпка, белые, на высоком каблуке, туфельки. Она выглядела великолепно, и Геннадий невольно засмотрелся на Людмилу. Лана ощутимо толкнула его в бок.

– Зрение испортишь. Находишь, она лучше?

– Нахожу, – пошутил он. – Лучше одета. В остальном – ты несравненна.

Лана и в самом деле отличалась более утонченными чертами лица, более крупными и выразительными глазами, в которых светилась уверенность и властность, отмеченные еще раньше.

Сестры расцеловались. Геннадию Людмила протянула руку, сказала с улыбкой:

– Здравствуй, милый друг. Не обижает тебя моя сестрица?

– Если бы обижала, мы не приехали бы сюда вместе.

– Я рада. За обоих.

Они взяли такси и поехали во владения Андреаса. Оставили вещи Людмилы – у нее был чемодан и сумка – в комнате на втором этаже и отправились обедать в ресторан, что располагался метрах в трехстах от их квартиры.

– Что с твоим мужем? – спросила Лана, когда выпили за встречу.

– То, что я по телефону тебе говорила и что по радио чуть ли не каждый день передают: нападение пиратов на корабль. А мой – капитан, кинулся защищать судно. Вот и получил пулю в сердце. Да что теперь об этом говорить. Слава богу, хоть сниться перестал…

Проболтали до вечера о своем житье-бытье и спохватились, когда на улице пропел мелодию джип Долгорукова.

Петр будто знал, в чем пожалует Людмила, тоже надел белый костюм: белую, вышитую красивым узором по воротнику и кармашкам безрукавку, белые брюки, белые, на толстой подошве, туфли, приподнявшие его сантиметров на пять. И хотя безрукавка была просторная, на размер шире в плечах, уменьшить животик не удалось.

Людмила, когда Лана предупредила сестру, что за ней будет ухаживать кавалер, от которого зависит цена сделки с коттеджем, весело рассмеялась:

– Я постараюсь. Постараюсь охмурить его и уступить еще миллионов пять…

Петя даже рот приоткрыл, увидев черноокую, чернобровую красотку. Галантно поцеловал ей руку, представился:

– Петр, друг ваших родственников, одинокий, покинутый недавними поклонницами донжуан, ищущий в этом мире счастья и пока не нашедший его.

И за столом он произносил в честь Людмилы такие красноречивые тосты, что Геннадий удивлялся, откуда это у него. В школе мямлил у доски, еле слово вытягивал, а теперь вон каким краснобаем стал. Даже песни пел Людмиле: «Будешь ходить ты вся в золоте шитая, спать на лебяжьем пуху…»

Людмила лишь посмеивалась и благодарила за многообещающие перспективы. Подвыпивший Петюня предлагал Людмиле путевку в лучший в Геленджике санаторий, королевские условия и исполнение всех желаний. И повторял: «Будешь ходить ты вся в золоте шитая…» Людмила отвечала, что стоит подумать над столь заманчивыми предложениями. Петр и в этот вечер хотел увезти Людмилу с собой, но она сказала, что не виделась с сестрой более года и уехать, не поговорив с ней, не только некорректно, но и оскорбительно. Пообещала встретиться с ним на следующий вечер. Когда Геннадий остался с ним наедине, спросил без обиняков:

– Что ты голову морочишь женщине? Ты же женат.

– Я уже более года не живу со своей стервой. Ты не представляешь, какая тварь попалась. Девицей тихая была, а теперь на шею села, скандалы устраивает по всякому поводу, не говоря о ревности. И скупердяйка! – Петюня засмеялся: – Жаднее, чем я… Когда я предложил развод, она потребовала половину бизнеса. Понял, какие запросы? Я пообещал голую выкинуть на улицу. Несколько поутихла и согласилась на квартиру и миллион рублей. Вот так-то, мой милый школьный друг… Кстати, а ты на кого собираешься оформлять коттедж?

– На жену. Деньги ее. Она тоже гендиректор. Только другого профиля: делает мотоциклы, ружья, пистолеты и другую бытовую технику.

– Доверяешь ей?

– Безоговорочно.

– Ну-ну…

Неделю Людмила гостила в Геленджике. Когда сообщила, что уезжает, Лана тоже засобиралась в Ижевск.

Как уж и чем уломала Людмила Петюню, но он действительно уступил еще пять миллионов.

– Я поеду с тобой, – заявил пока еще гражданской жене Геннадий. – Одной тебе нельзя – забыла о нападении?

– Нет! – категорично возразила Лана. – Ты будешь только мешать. У меня, знаешь ты, есть там помощники и защитники, твоя помощь не потребуется. А особняк, что мы выбрали, нельзя проворонить. Поселись в нем, поскольку мы сделали предоплату, и живи там. Иначе твой дружок может передумать и обвести нас вокруг пальца.

Тут Лана была права. Доверять «школьному другу», знал Геннадий, нельзя ни в коем случае.