– А теперь?

– Теперь предпочла семейный очаг, хочет заняться воспитанием детей.

– Сколько у вас?

– В плане четверо. Когда можно перебраться в свою обитель? – не без тревоги спросил Геннадий, предполагая, что Петр и приехал по этому поводу.

– Да хоть сейчас. Лучше завтра. Я помогу тебе. Мебель будешь покупать?

– Пока самое необходимое. Лана лучше разбирается в хозяйственных вещах.

На другой день Геннадий переехал в коттедж. Купил диван, стол, два кресла, постельные принадлежности и сообщил об этом Лане. Она порадовалась за него, сказала, что у нее тоже дело продвигается успешно, даже разговор с Дмитрюковым состоялся примирительный, и он с пониманием отнесся к ее решению сменить заботы о корпорации на семейные.

И все-таки в ее интонации он уловил еле заметную неудовлетворенность то ли разговором с бывшим любовником и покровителем, то ли общим положением дел. Тревога снова заползла в грудь и не давала ему покоя. Вспомнился сон с шаровой молнией. Что-то последнее сновидение с огненным шаром предвещает? Ничего хорошего он не ожидал. Дмитрюков – хитрый и коварный человек. Корпорация Ланы, по существу, работала на него, приносила ему крупный доход.

Как-то Лана уже здесь, в Геленджике, рассказала Геннадию: Дмитрюков заказал из Якутска драгоценные камни и велел хранить их до поры до времени в Ижевске. Вскоре туда прилетел представитель из Израиля, некто господин Милявский. Дмитрюков распорядился передать ювелиру камни. Через три месяца ювелирных дел мастер прилетел с золотыми изделиями. Дмитрюков встретился с ним в Ижевске, бурно отметили сделку, и генерал улетел в столицу. Позвонил на другой день, желая поговорить с Милявским. Но его нигде не могли найти. Самолет, на котором он прибыл, еще накануне улетел в Израиль. С Дмитрюковым ювелир не полетел, решив лично в близлежайших регионах реализовать драгоценности. И пропал. С тех пор о нем ни слуху ни духу. Лана призналась: поначалу серьезно дрейфила, Дмитрюков успокоил: «Из Израиля о Милявском запросов не поступало. Значит, он и там был нелегалом».

Это одна из зацепок, на которой Лана могла споткнуться. А их у нее столько! В первую очередь, дружки киллеров, примкнувшие позже к шайке Тюлика. И Дмитрюкову Геннадий не доверял: слишком много Лана знала о нем и слишком хорошим была помощником, любовницей. Ревность – штука непредсказуемая, а власть у него, как говорила Лана, козырная.

Думы, думы… Крепко он любил Лану, потому так переживал за нее.

Он так задумался, что чуть не столкнулся с изрядно выпившим небритым мужчиной в дорогом, но давно не чищенном и не глаженном костюме.

– Здравствуйте, Геннадий Васильевич, – поздоровался бомж, удивив его и разогнав тревожные мысли. Где же он видел этого человека? – Не узнали? А вроде и не так давно расстались.

И Геннадий узнал – Макаров!

– А ты что делаешь здесь? – невольно сорвался вопрос.

– Отдыхаю, – кисло усмехнулся бывший бортовой инженер. – И работу ищу.

– А как же Бобруйск, новая жена, сад?

– Не получилось, – глубоко вздохнул Макаров. – Очень большую ошибку я совершил. Но… прежнего не воротишь. А вы как?

– У меня все нормально, вот спешу на свидание, – дольше оставаться с этим человеком ему не хотелось. – До свидания. – И Геннадий поспешил удалиться…

Каждый день утром и вечером они перезванивались с Ланой, докладывали друг другу о своих успехах и неудачах. К счастью, особых неудач пока не было.

На пятый день ровно в девять, как и раньше, Геннадий набрал номер мобильника Ланы. Сигнал пискнул и умолк. Разрядился, что ли? Геннадий снова набрал номер. Тишина. Он через каждый час набирал знакомый номер. Мобильник не отвечал. И Лана не звонила. Значит, что-то случилось. В грудь снова ворвалась тревога, сдавила сердце. Лана ему дала номер помощницы Зары, но предупредила: звонить ей только в экстренных случаях. Были у него и другие телефоны – Юрия Лаптева, Бориса Савочки. Он понимал – надо звонить им. И боялся. Боялся услышать страшную весть.

Помаявшись, все-таки позвонил Заре. Она, услышав его голос, поперхнулась и зашмыгала носом. С трудом, сквозь всхлипывания, проговорила:

– Ой, Геннадий Васильевич, беда-то у нас какая! Нету больше нашей любимой Ланочки.

– Как?.. – Он захлебнулся от рыданий. – Что случилось?

– Убили ее.

Он выключил мобильник и, вытирая ладонью на ходу слезы, стал собираться в дорогу.

В Ижевск Геннадий добрался во второй половине дня. Его встретил Юрий Лаптев.

– Где, – слово «тело» застряло у него в горле, и он еле прошептал: – Лана?

Юрий понял друга и не сразу ответил:

– В морге.

– Едем туда… Что-нибудь удалось установить? – спросил Геннадий уже в пути.

– Кое-что. Взорвали утром, когда Лана с водителем выехали из гаража. Накануне она оформила продажу заводов мотоциклов и стрелкового оружия, перевела деньги на счета какого-то Долгорукова. О переводе денег бандиты, видимо, не знали, надеялись поживиться крупным кушем.

– Но как им удалось взорвать машину? Особняк охраняют, и бандитов обязательно должен был кто-то увидеть.

– Взрывчатку, по всей вероятности, заложили в гараже, так мне сказал следователь. А вот как удалось проникнуть туда, и следователь в недоумении. Охрана. Такие двери, такие замки. И никакого взлома. Ко всему, особняк Ланы был под наблюдением видеокамер. Фотопленка не очень отчетливо зафиксировала две мужские фигуры в комбинезонах и масках. Они орудовали ключом в двери. Открыли, но буквально через пять минут вышли, закрыли дверь на ключ и скрылись. Охранники, как признались, уходили в это время попить кофе. Может, что и покрепче.

– Действовали профессионалы высокого класса, – глубоко вздохнул Геннадий. О том, что это подручные Дмитрюкова, подумал, но высказывать подозрения не стал.

В морге над трупом мужчины, убитого прошлой ночью, работала другая следственная группа, и Геннадию с Юрием с трудом удалось уговорить сотрудника морга пропустить их.

– Следствие еще не закончено, и мне строго запретили, – горячо убеждал он летчиков – оба были в летной форме.

– Я муж и должен опознать, – не менее горячо сказал Геннадий.

Наконец страж покойников сдался.

То, что увидел Геннадий, будто сковало его железными прутьями, которые впивались то в грудь, то в голову, то в ноги. Он еле устоял, крепясь всеми силами, чтобы не грохнуться рядом с Ланой. Лицо ее и тело до пояса было мало повреждено, а ниже… там осталась бесформенная масса. Видимо, взрывное устройство было заложено под сиденье.

Тошнота подступила к горлу, и Геннадий вынужден был выйти на свежий воздух. Слезы лились у него из глаз, и он понимал, что мужчине, летчику не резон так распускаться, но ничего не мог поделать с собой. И Юрий не успокаивал, зная, что слова лишь подливают масла в огонь.