Вслед за начальником, положили на пол свои пистолеты и два его бойца.

– Ермак нужен? – раздалось откуда-то из-за спин пришедших. Живая стенка раздвинулась, и перед строем своих солдат появился Ворон – Пахом Пантелеевич Панкрашин.

Боксер сделал шаг в его сторону. Но, заметив выражения лиц окружающих Пахома мужиков, замер на месте.

– Слушай, Пахом, мы тут случайно! Этот вот он нас привел! – кивнул он в сторону Ефима. – Нам тут один казах нужен… Просто поговорить, и все!

– Ты, Олежек, задом-то не крути! – негромко произнес Пахом, глядя из-под опущенных полей панамы нежными глазами, похожими на полевые васильки. – Тебе же было сказано – в поселок не ногой! А ты?

– Да, Пахом, да я-то что? – развел руки в стороны боксер. – Меня Извольцев послал вот с этого фраера должок получить! – начальник службы безопасности казино «Континенталь» Олег Полубонцев ткнул указательным пальцем в грудь Ефиму. – И все! А к тебе у нас никаких претензий нет! Ты же знаешь, мы тебя всегда уважали! А ты сразу с ружьями пришел!

– А казах тебе, Олежек, зачем понадобился? – мягко спросил Пахом.

– Так, этот фраер сказал, что ему деньги на хранение отдал.

Ворон улыбнулся и мелкие морщинки побежали к висками от его голубеньких глаз:

– Ты меня, Олежка, за дурака-то не считай! Казаха какого-то придумал! Человеком каким-то посторонним прикрываешься, как дешевка последняя! Говори прямо: на разведку тебя Извольцев послал? Подходы высмотреть? Так?

– Да, ты что, Пахом? Да, зачем нам подходы? Мы же воевать с тобой не собираемся! Мы же обо всем еще в марте договорились! – стараясь быть убедительным, сказал Полубонцев.

– Вот и я думал, что договорились, – удрученным тоном произнес Пахом. – А теперь не знаю, что и думать!

Он помолчал, подняв свои глаза-васильки к далекому потолку.

– Давай. Олежек, человека-то этого отпустим! – наконец произнес он, показывая рукой на майора. – Раз он посторонний, то нечего его в наши дела путать! Мы уж, давай, как-нибудь без посторонних разберемся!

Полубонцев молчал.

– Иди, мил человек! – не дождавшись ответа, обратился Ворон к Ефиму. – Гуляй своей дорогой! У тебя свои дела! У нас – свои!

Ефим повернулся к Полубонцеву и вопросительно посмотрел, дескать, как, – уходить?

Губы начальника службы безопасности сжались в узкую линию, а глаза ничего хорошего ему не пообещали. Но вслух он ничего не сказал.

Мимикьянов пожал плечами и, не торопясь, направился к выходу. Когда он проходил мимо Ворона, ему показалось, Панкрашин незаметно подмигнул ему левым глазом-васильком.

Обойдя колючую стенку Пахомовских солдат, Ефим потянул на себя дверь. Открываясь, она пронзительно взвизгнула. Майор на секунду задержался на пороге, на прощание окинул взглядом многолюдную сцену и покинул старое депо.

Ефим направился в профессорский дом, откуда его увели так невежливо.

Впрочем, и увели-то, собственно, не его.

«Ну, Женька, ну, тип, – подумал Ефим, – сколько от тебя неприятностей!»

Ночь дышала сладким болотным теплом и помаргивала веселыми звездочками.

Майор глубоко вдохнул сырой воздух и слегка изменил маршрут. Ноги, будто сами понесли его не к дому профессора Вулканова, а к дому Эммы Панеш. В сущности, нечего ему было там делать. Но почему-то очень захотелось посмотреть майору, стоит ли у ее палисадника джип полковника Тубальцева. Почему-то очень захотелось ему выяснить, существует между ними только служебная или уже и более тесная связь.

Конечно, с точки зрения здравого смысла никакой логики в этом не наблюдалось. С Эммой он расстался по собственному желанию. Так какая ему теперь разница, с кем театральная критикесса спит? А вот перебороть себя не смог. Пошел.

Говорят, бешеному волку и сто верст – не крюк. А тут весь крюк по пути к дому Вулканова составил с полкилометра, не больше. Свернув в узкий проулок, Ефим вышел на параллельную улицу, где располагалась бывшая дача народного артиста Петра Панеша. Недалеко от ее забора горел уличный фонарь.

Машины рядом с домом он не увидел.

Очевидно, Тубальцев со своими адъютантами все-таки уехал ночевать в город – в гостиницу, сделал вывод майор и почему-то обрадовался.

Он пересек проезжую часть и по противоположной стороне улицы продефилировал мимо интересующего дома. В его окнах стыла непроглядная темнота.

Майор постоял минут пять в тени забора. И поймал себя на том, что мурлычит какую-то лирическую мелодию.

«Ну, старик, ты, явно переволновался!» – сказал он себе. Осуждающе помотал головой и двинулся в сторону Вулкановского дома.

Он не торопился. Глубоко вдыхал ночной воздух и пытался размышлять. Но у него не очень хорошо получалось: мысли разбегались в стороны, как рассыпавшийся по полу горох.

Мимикьянов уже миновал большую часть пути, как вдруг услышал позади себя необычный для ночного поселка шум.

Он оглянулся.

Метрах в ста от него по улице бежали трое мужчин.

Майор узнал Олега Полубонцева и его квадратных подчиненных.

С досады майор даже плюнул.

«Вот еще навязались на мою голову! И чего это Пахом их так быстро отпустил!»

Он ускорил шаг и нырнул в проулок.

– Стой! Стой, фраер! – услышал Мимикьянов за своей спиной громкий крик. – Все равно не убежишь! Лучше сам остановись! Поймаем – уши отрежем!

Без всякого сомнения, так невежливо обращались именно к нему.

И майор побежал.

Выскочив на параллельную улицу, он пересек ее неширокое пространство и заскочил в следующий проулок. За ним – располагалась улица, ведущая к лесополосе. Майор решил, что она надежно укроет его от преследователей. До нее было с полкилометра, не больше. Что такое полкилометра – пустяк. Минута – и противники его потеряют во тьме среди стволов и листьев.

Майор поднажал. Пробежав метров двести, он оглянулся, чтобы понять, как далеко находятся преследователи. И неожиданно увидел: они совсем близко.

Мимикьянов считал, что он в хорошей физической форме. Он даже гордился этим перед самим собой. Но, оказалось, все-таки серьезного испытания на выносливость и скорость бега, он не выдерживает. Майор понял: преследователи его вот-вот достанут.

И тут уж ничего хорошего его не ждет.

Хотя он был физически силен, неплохо владел рукопашным боем, проходил спецподготовку двух уровней, но все же, трезво оценивал свои силы. Понимал: против трех тренированных боксеров, да еще с оружием, он не устоит. Правда, наличие у них пистолетов – не факт. Пахом мог их изъять. Но мог по завершению переговоров и вернуть. Чужое оружие – штука опасная. Мало ли что на нем висит? Да, и Пахом – не из тех, кто стремится, во что бы то ни стало, унизить противника. Мудрый Ворон понимает, что нельзя загонять противника в ситуацию смертельной обиды. Она неминуемо ведет к крови. А ее Пахом всегда старался избегать.