– Никак! – хмуро отрезал Городецкий. – Мне на него вообще плевать, ты знаешь, что мне никогда не нравился этот замшелый тип!

– Ты мне кричал, что тебе и Катя никогда не нравилась! – парировала Полина.

– И это правда! Ты же знаешь меня – что там может нравиться?

– Тогда зачем ты...

– Полина, – умоляюще перебил ее Городецкий. – Мы смотрим на вещи разными глазами. И я знаю, что ты гораздо чище и выше меня. Пойми, здесь все не так, как тебе хотелось бы видеть! С Катей все было просто и ясно. То есть она со мной спит – я плачу ей деньги! Все! Ни о каких чувствах и речи быть не может! Полина, ты же знаешь, каких женщин я ценю! Разве можно подогнать под этот образ Катю? Даже с большой натяжкой нельзя!

– Но это та же самая проституция, только замаскированная! – не унималась Полина.

– Да, ты права! Да, проституция! Да, это вполне в Катином стиле. Но... – поднял палец Городецкий. – Не забывай, что по профессии Катя все же не проститутка. Ты знаешь, брезгую профессиональными проститутками. К тому же что мне еще делать? Я нормальный здоровый мужик, одинокий. Баба сама на шею вешается. Почему должен оставаться в стороне? Из-за ее мужа? Извини, но я далек от подобных моральных принципов! Их разборки – это их дело! В конце концов, если бы не я, она нашла бы кого-то другого! Подозреваю, что у нее и помимо меня была куча любовников! Мне, кстати, на это глубоко плевать!

– Только не думай, пожалуйста, что ревную, – холодно проговорила Полина. – Хоть меня от этой мерзости и тошнит, но все же мне это должно быть безразлично. Я тебе не жена и даже не любовница. Но вот высказать свое мнение как друг имею право! Или ты меня уже и другом не считаешь?

– Полина, я тебя очень уважаю, – тихо проговорил Городецкий. – Понимаю все, что хочешь сказать. Но, черт возьми, давай не будем больше говорить о Катьке и вообще всей этой дурацкой истории! Никогда не будем! Полина, у нас много других тем для разговоров. Прошу тебя, откинь всю неприязнь ко мне из-за этого казуса. И давай просто поговорим, безо всяких обид. Я... Я ведь соскучился по тебе, Полина, мы так давно не общались по душам...

Полина вздохнула и с какой-то тоской посмотрела на Городецкого. Аркадий уловил в ее взгляде бесконечную усталость. Неожиданно это придало ему уверенности в себе. Быстро опустошив еще одну рюмку коньяка, он резко поднялся и, став к окну, закурил.

– Полина, – не поворачиваясь к женщине, произнес он. – Не отвечай пока и послушай. Вижу, тебя что-то мучает. Ты, конечно, можешь считать меня чудовищем, но все-таки, Полина, как друг я всегда был по отношению к тебе безупречен. И остаюсь. Да и не только как друг. Поэтому ты всегда можешь обратиться ко мне с чем угодно. И еще, Полина. Я решил, что сделаю это сегодня в последний раз. Неоднократно просил тебя выйти за меня замуж, – Городецкий по-прежнему не поворачивался. – И сейчас готов. И прошу тебя, не ерничая, серьезно подумать над этим. Повторяю, не требую ответа немедленно. Но рассуди сама – замуж выходить и детей рожать тебе все равно надо. Сколько можно быть одной? Не хвастаясь, скажу, что более подходящего человека, чем я, у тебя нет... Знаю, ты не любишь меня, но ведь и никого другого не любишь! А вместе мы...

Городецкий неожиданно замолчал. Он и так сказал слишком много и, боясь очередной насмешки и отказа, неловко затушил сигарету в пепельнице и закурил новую. В комнате царило молчание. Городецкий осторожно обернулся. Полина сидела на диване, прижав узкие ладони к порозовевшим щекам. Вид у нее был взволнованный. Ни тени иронии Аркадий на нем не заметил. Это придало ему смелости. Он шагнул к Полине и крепко обнял ее. Она, размякшая, доверчиво прижалась к нему.

– Господи, Полинка! – прошептал Городецкий, гладя ее по гладким русым волосам. – Мы же с тобой знакомы черт знает сколько лет! И как дети продолжаем играть в какое-то «динамо», пудрить друг другу мозги и манерничать, вместо того чтобы давно начать нормально жить! Полинка, милая, ну скажи же что-нибудь!

Полина вдруг всхлипнула и подняла на Городецкого блестящие глаза.

– Аркадий... – проговорила она. – Я... Одним словом, согласна. Выйду за тебя замуж. Аркаша, милый, ты ошибаешься, я на самом деле очень тебя люблю. Просто боялась... И вообще, не умею выражать свои чувства, мне это сложно. Но тебя очень уважаю и ценю. И дороже тебя у меня никого нет.

Аркадий не верил своим ушам.

– Т-с-с-с... – закрыл он ей рот рукой. – Не нужно больше ничего. Я все понял. И очень рад. Давай больше ни о чем не будем говорить. Просто иди ко мне...

Он крепче прижал к себе Полину и впервые поцеловал ее в полуоткрытые мягкие губы. Полина ответила ему долгим и нежным поцелуем. Аркадий уже хотел было задать вопрос насчет того, когда Полина считает более удобным назначить свадьбу, как вдруг увидел, что девушка всхлипывает.

– Ну что с тобой такое? – нахмурился он. – Все же хорошо!

– Аркаша, – Полина подняла на Городецкого глаза, – ты ведь не оставишь меня?

– Ну что за глупости, разумеется, нет! – ответил Городецкий. – Что за мысли тебе в голову лезут? Право, Полина, я тебя не узнаю!

Полина посмотрела на него и вдруг расплакалась. Сквозь всхлипывания Городецкий вдруг расслышал несколько слов, которые привели его в состояние крайнего замешательства.

* * *

...Закончив свой рассказ, Полина сидела, опустив голову вниз. Пока она говорила, голос ее звучал монотонно и безжизненно, и теперь она была очень поникшая. Не решаясь поднять глаза на Городецкого, продолжала их прятать. Аркадий сам встал, подошел к ней и, обняв за плечи, тихо спросил:

– Почему ты не рассказала мне?

– Я хотела... Правда хотела, помнишь, даже окликнула тебя в конце вечеринки? Но ты вел себя холодно и отчужденно.

– Так я же не знал, в чем дело! Нужно было не обращать внимания на мои капризы, а прямо настоять на том, чтобы поехать со мной и все рассказать!

– Я вообще-то была у тебя, – совсем тихо проговорила Полина.

– Что? Когда? – Аркадий изумленно посмотрел на нее.

– В ту же ночь. От Бережновых поехала к тебе...

– И что? – нетерпеливо подгонял ее Городецкий.

– У подъезда стояла машина Кати Колокольцевой... А свет в окнах не горел...

– О черт! – в отчаянии Городецкий грохнул кулаком по спинке дивана.

После мрачного молчания он сказал, придвигаясь к Полине и обнимая ее:

– Тебе нужно было подняться ко мне, несмотря ни на что. Неужели я бы выгнал тебя или не открыл дверь? Я бы просто выгнал Катьку!

– Не хотелось показать, что все знаю о вас. Что это как бы я вас... разоблачила. Мне самой было бы от этого стыдно. Мне и теперь стыдно...

– Ладно, ладно, – успокаивающе погладил ее по голове Городецкий, видя, что Полина готова расплакаться. – Но ты могла поговорить со мной потом?

– Потом я, с одной стороны, была ошарашена тем, что узнала о тебе с Катей, и чувствовала отчуждение. С другой стороны, видела это самое и от тебя.