— Жена, мать Матоянца, восемьдесят с хвостиком лет. Двоюродная сестра Белла, гостила неделю. Постоянно живет с мужем в США. Приезжала навестить родню в Армении. Собиралась улетать через день.

— Был обратный билет?

— Да. Я сама видела. Как обычно, держала в паспорте. Я попросила всех предъявить документы, ну и увидела.

— Молодец. А кто из ближайших родственников участвовал в опознании?

— Жена. — Оля нервным движением потерла пальцем висок. — Там Иванов пытался всем заправлять. Но я настояла, чтобы приехала жена.

— Оленька, по сути там же опознавать нечего было. Ни лица, ни внутренностей… Труп-то обмыли, или как обычно?

— В этот раз все было не как обычно. Идеально все было, как по инструкции.

— «Эффект жареного петуха», — вставил Злобин, чтобы сбить Олю с едкого тона.

— А?

— Узкоспециальный термин. Не обращайте внимания. Итак, жена опознала его по… По чему она его опознала?

Злобин краем глаза поймал ироничный взгляд водителя в зеркальце. Парню явно не терпелось вставить что-то в духе поручика Ржевского.

— По кисти левой руки, — ответила Ольга. — У него был характерный шрам в виде трилистника. Потом, само собой, истерика, рвота, обморок. По полной программе.

— А вы?

— Что — я? Я уже привыкла.

Злобин посмотрел на ее кукольное личико школьной отличницы и решил не комментировать. Сама себе службу выбрала. Станет тошно — уйдет.

— Посмертную маску эксперт снимал?

— Да, я же говорю, все было по высшему разряду.

— Кто опознавал по фото с посмертной маски. Иванов и жена?

— Да. И еще начальник личной охраны. Все это есть в деле, Андрей Ильич.

— Да, да, я помню… А теперь, Оля, вспомните запись, потом всю эту суету с трупом… Вас не посещала мысль, что все это инсценировка? Качественная, безупречная инсценировка по предварительному сговору?

Оля округлила глаза.

— Я не поняла… Вы думаете?

— Нет, это вы, Оленька, подумайте и ответьте.

Злобин достал сигарету, закурил.

Оля все еще прибывала в легком нокауте. Злобин решил — учить так учить и добил:

— Думайте качественно, Оля. Потому что, если версия с инсценировкой имеет право на существование, то в этом спектакле вы играли либо роль марионетки, либо… — Он протянул паузу и добавил: — С учетом желания иметь квартиру в Москве. Чем не мотив?

Сначала на лице Ольги вспыхнул румянец, потом оно сделалось отечно-бледным.

Она резко достала из кармана пачку тонких сигарет. Сунула белую палочку в рот, прикурила и отвернулась к окну.

«Да, девочка, это и есть обратная сторона нашего ремесла. Сегодня ты допрашиваешь, завтра — тебя. Многие, круче тебя в сто раз, с хрустом ломаются, стоит только поменять их местами с подследственным. Удар по психике еще тот! Но разве врач застрахован белым халатом от болезней? Нет, болеет и умирает, как все. Даже риск подцепить заразу у врача больше, чем у обычного человека. Почему тогда опер, находящийся в шаге от тюрьмы, чувствует себя избранным? Риск попасть под статью у него больше, чем у простого обывателя. Вывод: нужно время от времени устраивать самому себе подобный психологический тренинг. Больно, согласен, но полезно. Как там у Суворова? „Тяжело в учении, легко в бою“. Когда подставят и бросят в камеру, учиться держать удар будет поздно».

— О чем бы вы сейчас ни думали, мне нужен ответ на поставленный вопрос. Четкий и однозначный, — голосом экзаменатора окликнул Ольгу Злобин.

Оля сбила столбик пепла в пепельницу на дверце, только после этого повернулась.

— Исключено, — твердо произнесла она. — Инсценировка полностью исключается.

Злобин не без удовольствия отметил, что лицо ее сделалось злым, по-хорошему злым.

«Молодец, удар держит»

— Аргументы?

— Труп был дактилоскопирован в моем присутствии. При желании можно копать дальше. Снять отпечатки в доме и офисе и так далее. Труп не был кремирован. Заметьте, по желанию родственников. В случае необходимости можно потребовать эксгумации. На похороны прилетел сын Матоянца. В доме живет мать Матоянца. Закажите посмертную экспертизу на степень родства — и все всплывет. Нет. — Она встряхнула головой. — Так не подставляются.

— Оля, дорогая моя, на том и стоят органы, что преступник всегда подставляется. Невозможно все учесть. Идеальных преступлений в природе не существует, как нет идеального газа. — Он примирительно улыбнулся, смягчил тон до дружеского. — А вы, Оля, молодец! Даже в состоянии шока трезво мыслите. Спортом занимались?

— Первый разряд по волейболу.

— Ну, если с таким ростом… Значит, за характер и голову в команде держали.

Ольга потупилась. Лицо вновь ожило.

— Я разыгрывающей была. За это девчонки и уважали.

— Толк из вас будет, поверьте бывалому следаку, — продолжил Злобин. — Опыт придет со временем. Но опыт на костяк нанизывать надо. А он у вас есть. Медицинский, так сказать, факт. Иванов о вас невысокого мнения, а я наоборот — считаю, что задатки у вас отменные.

— П-фу! Иванов! — Оля скорчила недовольную гримаску. — На его месте я бы молчала. Гарцевал, как слон, всех жизни учил, а на самом деле что? Если задуматься, после драки кулаками махал. Так?

— Очевидный факт, — с готовностью согласился Злобин.

— И куда теперь весь его профессионализм и опыт засунуть?

«Все ясно, Иванову она не звонила. Отношения у них явно не сложились. Тогда кому?»

Злобин посмотрел на часы.

— Уже скоро, — подсказала Ольга. — Сейчас опушку обогнем, дорога нырнет вниз, потом на взгорок. Метров через триста будет кордон.

— А вас начальник не потерял?

— Я же ему отзвонилась перед выездом. Сказала, что еду на кордон с прокурорским… Извините… В смысле — с вами.

— И он дал добро?

— Конечно. Кто будет спорить с Генеральной?

Злобин кивнул.

«Ясно. Местный зам по следствию явно на „подсосе“ у Иванова. Учтем».

Машина, плавно покачиваясь в колдобинах, залитых водой, медленно пробиралась по дороге, огибающей острый выступ леса. Справа мокло под моросящим дождиком поле. Вспаханная земля ждала снега. Над полем то и дело взмывали вверх грачи. Ложились на ветер, проделывали пару фигур высшего птичьего пилотажа и опрокидывались вниз, на борозды.

Водитель у Злобина был не простой вращатель казенной «баранки», показательно равнодушный ко всему, что происходит в салоне. Сергей окончил юрфак, не первый год служил оперативником в структуре Игнатия Лойолы и, надо думать, кое-что смыслил в оперативных играх. Он послал через зеркальце одобрительный взгляд Злобину.