Поскольку народу в группе поубавилось, то расположились на застеленной площадке довольно свободно. Каждый – в своем углу, не мешая другим. Портоса капитан сразу же услал в караул с наказом:

– В полночь принять энергетик!

– Не загнется твой «мушкетер» от переутомления? – спросил Сергей. – Целые сутки без сна! Может, все-таки организовать нормальное дежурство? Разбить ночь на всех, по два часа?

– Не загнется. Не тот он парень, выдержит. К тому же внутри «египетской тьмы» он прекрасно отдохнул. И вообще я полагаю, что завтра – последний день нашего пребывания в Зоне.

– Ну, смотри… Нам-то только легче. Выспимся. А то, может, все-таки…

– Не твоя забота, Бустер! – оборвал Куприянов с явным раздражением. Похоже, он и на самом деле проводит в этой ходке жесткую проверку «мушкетеров». Может, Зона и его желания выполняет по ходу? Впрочем, хрен-то с ним! Не наше это дело.

Привычно принялись ковыряться в рюкзаках, добывая банки с консервами, поужинали и запили еду водой.

Потом Жека поднялся, молча повесил «Скорпион» на плечо и с памперсом в руках отправился в соседнее помещение.

Если так рассуждать, то Зона и Жекины желания должна выполнять, он не первый год ходит. Все мы – ее любодеи! Интересно, а как она выбирает, чье желание исполнять, если они противоречат друг другу? Тьфу, ну и мысли! Точно последствия контузии еще сказываются. Может, попросить Димона еще раз кольнуть чудодейственное секретное лекарство? Нет, обойдемся без него. Лучше попросим пассию, чтобы излечила… Тьфу, кол тебе промежду!

Отсутствовал Жека недолго. Вернулся и принялся перетряхивать рюкзак, чтобы изобразить из него некое подобие подушки.

Движения парня показались Сергею знакомыми. То есть не в том смысле, конечно, – он тысячу раз видел, как Жека возится с рюкзаком. Нет, Сергею пришло в голову, что эти повадки в движениях рук он видел у кого-то другого. Вот это просовывание ремешка в застежку – почему-то левой рукой. Хотя удобнее было бы правой. Ну, видел же раньше! Ей-богу видел! Где!!! И словно молния душу пронзило узнавание. А следом – той же неожиданной молнией – воспоминание.

«А ты не узнал меня, Бустер. Зона сильно омолодила старика Ментола…» — именно так сказал Жека – когда они уносили ноги от разрушенного мамонтовского особняка.

Почему я наглухо забыл эту его фразу? Будто корова из памяти языком слизнула! Что опять за чертовщина? Это вроде до контузии было…

– Ты чего, Бустер? – воскликнул Куприянов удивленно. – Будто лом проглотил… Можно подумать, пацана своего в первый раз увидел!

– В первый раз… – пробормотал Сергей. – В первый раз… В первый раз…

– Эк тебя заклинило! Ты себя нормально чувствуешь? – Димон смотрел то на Сергея, то на Жеку. И, похоже, в его взгляде жило понимание.

«Кол тебе промежду! – подумал Сергей. – А ведь ты, судя по всему, прекрасно знаешь то, чего я почему-то целую неделю не помнил!»

Он помотал головой:

– Нормально. Просто вспомнил кое-что.

Тут безучастно сидящий на своем уголке пленки Жека глянул на него и незаметно для Куприянова подмигнул.

Это было уже слишком! Сергей почувствовал, что ему сейчас необходимо остаться в одиночестве. Иначе… Он и сам не знал, что именно «иначе», но ничего хорошего ждать от себя не приходилось.

Да и в самом деле, что предпринять, если человек, которого ты пацаном вытащил из Зоны, которого опекал, как сына, чью спину прикрывал в ходках, посмел воздействовать на твою память?

Пристрелить на месте?

А ведь воздействовал. Или это все-таки порожденная контузией амнезия?

– Пойду-ка я отолью! – сказал он.

– Давай, давай, – отозвался Куприянов. – А то тебе, видать, моча в голову ударила. Так очумело никогда не выглядел.

Сергей вытащил из рюкзака свежий памперс, взял свой фонарик, повесил на плечо «Скорпион» и пошел прочь. Привычные движения быстро восстановили душевное равновесие. В этом подвале никогда не встречалось никаких тварей, но забота о безопасности не помешает.

Проверяя дверные проемы, он прошел одно помещение, потом другое. Вот тут, в уходящем влево, он и нашел тогда пацана Жеку. А вот там, прямо, всегда менял памперсы. Использованные до сих пор в углу валяются.

Мысли его вернулись к Жеке и его предполагаемому поступку. В принципе повлиять на память парень, наверное, способен. Уж если в его присутствии сделался неопасным ускоритель времени, вытащенный из Зоны артефакт, то что может произойти с обычным человеком? Если бы я помнил те его слова, то я бы его опасался больше, чем Куприянова с его подопытными обезьянками!

Впрочем, подожди-ка, друг любезный, кол тебе промежду! А с чего ты взял, что это именно Жека? Не может ли быть так, что ты, находясь за пределами Периметра, прекрасно помнил: Жека – чудом помолодевший Ментол? А едва оказался в Зоне, напрочь забыл. Потому что это сама Стервь заставила тебя забыть! Она же все может! В прошлой ходке она подкинула тебе в подвале неизвестного мальчишку, которому ты сбагрил липовый «браслет Фортуны». А может, именно Зона и внушила тебе мысль, что браслет липовый, только для того, чтобы ты им ни в коем случае не воспользовался. Какая тогда печаль вдруг на тебя напала? Полагаешь, ты сам опечалился? Хрен в сумку! Это Зона на тебя подействовала. Потому что так ей надо было.

И с потерей памяти причиной вполне может оказаться ее очередное чудо. Так ей потребовалось. Возможно, для того, чтобы ты не подозревал вообще всех соратников. Это же рассудка можно лишиться, если никому нельзя доверять!

Он освободил тело от комбинезона и не торопясь поменял памперс, продолжая размышлять.

Так. А почему Зона теперь вспомнить позволила? Да и позволила ли – тоже вопрос. Соответствует ли реальности воспоминание о Жекиных словах? Может, оно – вообще ложная память, которую Стервь загнала в твою голову. Чтобы как раз ты перестал доверять даже лучшему другу. Так ей сейчас потребовалось. И ты хоть голову себе снеси в размышлениях, а никогда не догадаешься – зачем? М-да-а, ни хрена себе струна!

А ты говоришь, мол, пассия! А ты говоришь, мол, желания любодея выполняет! Держи карман, желатель, полпуда перемен тебе туда насыплют… Что же делать? Как себя вести?

Пожалуй, самое лучшее – вообще не показывать виду, что я вспомнил те Жекины слова. Тем более если он их и не говорил. А с какого хрена он мне тогда подмигнул?

Тьфу, бляха-муха, точно с ума сойдешь. Да он, может, подмигнул, чтобы поддержать меня, когда Куприянов спросил о самочувствии! А я тут в жуткие подозрения ударился! Короче, сейчас мы возвращаемся в лагерь и усиленно делаем вид, что ничего не случилось. А дальше разберемся!

Он кинул использованный памперс в компанию к собратьям и споро напялил комбинезон. И тут же услышал знакомый детский плач. Эта тварь Зона продолжала насиловать его мозг и чувства. Какого хрена ей надо, Стерви? Чем перед нею провинился? Тем, что жив до сих пор?