Исленьев подумал, что худшее уже позади, когда темноту прорезал отчаянный крик и голова одного из пассажиров нырнула в воду. В воде что-то мелькнуло, и он скорее догадался, чем увидел длинное тело и мощный хвост. Акула?

Эту новую угрозу заметили и другие, оглашая ночь воплями ужаса.

– Помогите! Спасите! – раздалось справа.

Кричали по-немецки. Исленьев повернулся и увидел… Майера. Тот отчаянно размахивал руками и вдруг исчез. На поверхности воды растекалось темное пятно. «Кровь!» – похолодел Исленьев, понимая, что это привлечет сюда остальных хищников.

«Много воды и много крови… – вспомнились ему слова Клод. – Так вот она, ночь Черной Луны!»

Впрочем, луна на небе сияла желтая, крупная, и в ее свете Исленьев увидел, как впереди переворачивается шлюпка с людьми… и акулы набрасываются на своих жертв. На подоспевших судах включили прожектора. Яркие лучи разрезали ночь, выхватывая из темноты фрагменты разыгрывающейся трагедии.

Исленьев, вопреки здравому смыслу, поплыл туда, где минуту назад исчез Майер. Казалось, вода пахнет не морской солью, а человеческой кровью. На волнах что-то покачивалось…

Он протянул руку, боясь, чтобы это не оказалась какая-нибудь часть тела бывшего управляющего фрау Шнайдер. Предмет был круглым, блестящим от воды и света прожектора…

Липецк. Наше время

Прямо с вокзала Лавров взял такси и отправился на улицу Новаторов. Она тянулась по окраине города и была застроена частными домами. За заборами цвела сирень.

– Чертовы дороги, – ворчал таксист, объезжая выбоины. – Ночью тут ногу сломишь.

– Мне номер пятый, – сказал ему пассажир.

Тот обернулся к нему с вопросом:

– Вы покупатель?

– Да, – на всякий случай кивнул Лавров.

– Я уже возил сюда покупателя, – разговорился таксист. – Мужика средних лет, страшного, как черт. Думал, он мне даст по голове и обчистит. Но ничего, обошлось. Страху натерпелся, потому и запомнил.

На домах не было табличек с номерами. Но таксист уверенно притормозил у зеленого забора, на котором висел кусок ткани с надписью «Продается». Ткань, когда-то белая, стала серой от пыли и грязи.

– Давно продается? – поинтересовался у парня Лавров.

– Давненько.

– А что так? Кризис? Упал спрос на недвижимость?

– Как вам сказать… – замялся таксист. – Нехороший дом. Пользуется дурной славой. Здесь история одна произошла… несколько лет назад.

– Какая история? – оживился Лавров.

Он не спешил выходить из машины и протянул парню деньги за проезд со словами:

– Сдачи не надо.

Таксист поблагодарил и сунул купюры в сумку на поясе. Щедрость пассажира обязывала его к откровенности. Впрочем, он и сам был не прочь поболтать.

– Тут такое дело… Хозяин этого дома разбогател на стройматериалах. Он их и производил, и продавал. Типа попал в струю. Как раз народ строиться кинулся, подметали все подряд. Это сейчас страсти поутихли. А тогда…

Лавров набрался терпения, приготовившись слушать ненужные подробности. На его счастье, водитель спохватился, что говорит лишнее. Да и время поджимало.

– В общем, вам это по барабану, – махнул он рукой. – Короче, умер хозяин. Высох, будто щепка, от неизвестной болезни и сыграл в ящик. Осталась вдова… красивая баба! Ходили слухи, что она его того… типа отравила. Будто у нее любовник завелся, и муж им типа мешал. Через год после его смерти у нее и правда поселился мужик. Сожитель, значит. Жили они с этим мужиком на широкую ногу, транжирили дармовые денежки.

– Наследство, что ли?

– Ага! Наследство. Весь бизнес-то бабе достался. Детей у них не было, вот она все и заграбастала.

«Почти как у Марианны с Ветлугиным», – невольно провел параллель Лавров.

– Только на чужой смерти счастья не построишь, – мрачно заключил таксист. – Вскоре баба тоже умерла. Нашли ее в саду с перерезанным горлом. Взялись за сожителя. Мол, он вдову прикончил. Но ничего доказать не смогли. Повезло мужику!

– Почему повезло?

– Он, говорят, чахнуть начал, как и муж ее… Видать, она и его хотела со свету сжить. Не успела. Не баба, а оборотень в юбке! Как ее похоронили, сожитель пожил немного один и съехал, а дом выставили на продажу.

– Кто выставил?

– Не знаю, – пожал плечами парень. – Говорят, она сожителю все отписала.

Захрипела рация, и девушка-диспетчер сообщила, что нужна свободная машина в районе улицы Новаторов. Таксист отозвался и выразил готовность ехать.

– Я спешу. Мне на вызов надо, – сказал он Лаврову.

– Понял…

Пассажир вышел из авто и зашагал к забору. Такси развернулось и через минуту исчезло за поворотом.

Дом номер пять выглядел уныло. Двор беспорядочно зарос травой и сорняками. Окна были закрыты ставнями. Покойный хозяин выстроил нижний этаж из камня, а верхний – из дерева, с остроконечной крышей и башенками. С правой стороны виднелись хозяйственные строения, похожие на гараж, сарай и баню.

Лавров толкнул калитку – заперто. Он прошелся вдоль улицы, осматриваясь. Люди здесь жили разные по достатку, с шикарными хоромами соседствовали почерневшие деревянные домишки. Последних было больше.

– Вымерли они все, что ли? – недоумевал начальник охраны, заглядывая во дворы.

За заборами лаяли собаки. Наконец Лавров увидел пожилую женщину, которая вышла на крыльцо трусить половики.

– Здравствуйте! – крикнул он и приблизился. – У вас тут дом продается. Я купить хочу. Может, хозяева кому-то ключи оставили?

– Не знаю… – покачала головой женщина.

Она была одета в байковый халат и теплую жилетку с облезлой меховой опушкой.

– Как же мне быть? – притворно сокрушался Лавров. – Можно я к вам зайду? Отсюда говорить неудобно.

– Входите, – согласилась женщина. – Калитку сами откройте, она на крючке.

Лохматый черный пес загремел цепью и зашелся лаем, когда Лавров зашел во двор. Вдоль забора росла малина и старые кусты смородины. Женщина повесила половик на перила крыльца и хмуро уставилась на гостя.

– Вы дом Сухомлининых покупать собираетесь? – спросила она.

– Наверное…

– Вон тот, с башенками?

– Да! – широко улыбнулся Лавров. – Сколько за него хотят? Если очень дорого, у меня денег не хватит.

Женщина в жилетке смягчилась и пригласила его в дом. Он умел производить благоприятное впечатление на пожилых дам.

– Я бы вам не советовала в тех хоромах жить, – сказала она, шагая впереди по темным сеням в горницу. – Ни за какие деньги.