подоконника никуда не девался.

Показалось?

Я снова повернулась к зеркалу. Да, наверное.

Но в то же время не покидало чувство, что здесь сейчас кто-то был.

Лешек действительно зашёл в назначенное время. В светлом костюме, с элегантной стрижкой и таким выражением лица, словно только что отвоёвывал мою честь у целого полка Живоглотов.

Посмотрел на меня, взгляд зелёных глаз скользнул с ног до головы.

— Доброе утро, — сообщил он. — Изумительно выглядишь, Алина.

И? И всё?

Я настолько потеряла дар речи, что рука как-то сама нащупала пудреницу и запустила оной в супруга. Лешек ловко отстранился, выражение лица вмиг изменилось.

— Эй, какого…

— Кузяка? — невинного улыбнулась я. — Знаешь, так куда лучше. И поздороваться с же-ной можно нормально, а не с этой протокольной рожей.

Лешек медленно приподнял левую бровь, в изумрудных глазах что-то сверкнула, от чего жар прилил к моим щекам. В комнате будто стало жарче, а воздух раскалился.

Лешек приблизился ко мне, медленно, но неотвратимо. Остановился в каком-то по-лушаге, мой взгляд невольно задержался на его губах.

— Нормально? — переспросил он с появившейся в голосе хрипотцой, от которой по спине пробежали мурашки.

— Я…

Горячая ладонь обхватила моё лицо, а губы прижались к моим, властно и требова-тельно.

Голова пошла кругом, по венам помчался огонь. Стоять вдруг стало сложно, я пошатнулась и чуть не упала, но сильные руки перехватили меня. Тело Лешека обжигало сквозь одежду. Я вдруг поняла, что совершенно неважно, что там за окном, когда завтрак, и почему Бецик не издает ни звука уже целых пять минут.

Лишь с трудом удалось оторваться от таких сладких губ и призвать гормоны к порядку.

— Я не совсем это имела в виду, но такой вариант меня тоже устраивает, — наконец-то смогла произнести.

Лешек не задавал ненужных вопросов и снова поцеловал меня, решив, что надо за-крепить реакцию, дабы дражайшая супруга не передумала.

— Эй-эй! Не с утра же предаваться разврату, — всё же удалось произнести мне.

— То есть… тебя не устраивает только время суток? — деловито уточнил он.

Я легонько толкнула его в грудь.

— Не умничай, дорогой. И вообще, ты у нас мамонта добываешь, вот и добывай. А на плечо и в пещеру, то это уж после. Соблюдай букетно-конфетный период!

— Она имеет в виду кетчупно-шашлычный и шоколадно-вафельный, — подал голос Бецик. — Ибо голодная женщина способна на всё, поэтому я бы не советовал…

— Заткнись, — миролюбиво посоветовал Лешек и подхватил меня на руки.

Я охнула, вцепилась в мужа, хотела было выразить всё, что думаю, но мы так быстро покинули комнату, что не удалось и пикнуть.

И лишь спустя несколько минут сообразила, что мы следует к выходу из замка. Сразу возникла мысль засучить ножками и потребовать поставить меня на пол, но… заметив, ка-кими взглядами нас провожают встречающиеся по пути барышни и кавалеры, передумала.

А когда в зоне видимости появился пан Горневич, так и вовсе приобняла Лешека за шею. Слава богу, благоверный не стал округлять глаза и задавать вопросов, с какого перепугу я надумала его удушить.

И только когда мы оказались возле машины Лешека, меня соизволили опустить на землю.

— Демонстрация власти над женой засчитана, — сообщила я с непроницаемой физиономией.

— Какая ещё демонстрация? — несколько оторопел Лешек.

— Ну самцовости, — с готовностью пояснила я, — только вот печать-метку мы не показа-ли. Как думаешь, это упущение?

— Я тебя сейчас… — зарычал Лешек.

Я тут же нырнула в машину, делая вид, что ничего такого не говорила. Так, не ржать. Не ржать, я сказала!

Когда он занял место у руля, я невинно захлопала ресницами. Лешек набрал воздуха в грудь и шумно выдохнул. Но стоило поймать мой взгляд, как довольно рассмеялся.

Попытка удерживать смех лопнула как мыльный шарик, я тоже расхохоталась.

— Зато теперь весь Вайвельский замок в курсе, что у Скорбута-Каторжинских всё пре-красно, — весело заявил он, выруливая к воротам. — Знаешь, дорогая, одно удовольствие было смотреть на физиономию Горневича.

— Она была шикарна, — согласилась я. — Правда… ты хотел, чтобы он поревновал?

Лешек фыркнул:

— Кого из нас двоих? Иногда твои формулировки просто потрясающие. Но на самом деле, он просто должен понять раз и навсегда. Тянуть лапы к моей женщине не нужно.

— Исключительно согласна, — закивала я.

И… поняла, что снова думаю, зачем Алина написала письмо Горневичу, где соглашалась стать его женой. Ведь… были же причины, черт возьми. Даже если ночью мне открылась её крайне гадкая сторона, то… всё равно, мозгов-то у неё хватало. Значит, за каким-то фигом было необходимо спутаться с Марком. Ну, хорошо, не спутаться. Согласие ещё не значит стать женой.

Я сама изумилась этой мысли. Точно! Ведь это мог быть какой-то отвлекающий маневр. Только вот какой? Отвлечь народ от настоящего брака с Лешеком?

Эта мышь бледная всё-таки что-то просчитывала, прикрывала свой отход в другой мир. Возможно, разыграв перед всеми представление, что она уехала с Марком в Силезианские дали, сумела бы исчезнуть для друзей и знакомых? Хм, но тогда как же Лешек? Он-то про брак знал.

— Ты на меня так смотришь, что временами хочется выпрыгнуть из машины, — заметил он. — О чем ты так резко задумалась?

— Да вот… скажи, а почему мы решили всё же сделать из нашего брака тайну? И ещё, куда мы едем-то?

Повисла тишина. Я поняла, что начинаю нервничать и покосилась на супруга. Его лицо ничего не выражало, а взгляд был направлен на доску управления. Длинные пальцы лежали на руле. В какой-то миг показалось, что с кончиков сыпались сиреневые искры.

Глупость, конечно, но… сейчас всё возможно. Это там, в моём прежнем мире, нельзя было отделаться от мудака взлетевшим гримуаром и запустить огненный шар во вредных родственников. А тут можно всё…

— Потому что ты не хотела, чтобы кто-то об этом знал, — наконец-то произнес Лешек, не глядя на меня. — Сказала, что так будет лучше. Это козырь, который можно будет в любой момент достать из рукава.

Картёжница, кузяк её за ягодицу. Козырь для чего? Чтобы утереть нос Виславе? Или же хотела скрыть от князя, что замужем? Так первое ещё так себе, а второе вообще глупость несусветная, ведь князь и так всё знает.

Тем временем мы выехали, Живоглот помахал нам лапой.

— А аргументы-то были?

— Ну, я их назвал уже, — хмыкнул Лешек. — Ты была очень упёртой. И сейчас-то не фиалочка на лугу, а тогда вообще.

— За фиалочку получишь, — буркнула я.

Лешек тихо рассмеялся. Ладно, не сердится — уже хорошо. И не пристает с расспросами по поводу моей забывчивости. Так что тоже неплохо.

— Ладно, дорогая, лавандочка устроит?

— А почему