— Началось, — проворчал Глеб и притянул меня к себе в каком-то забавном беззащитном порыве. Я взглянула сначала на его непроницаемое хмурое лицо, потом снова на Иску и увлеченного ею эоме…то есть господина.

— Здрасьте, — господин заглянул в салон и, старательно пряча счастливую улыбку, поздоровался с нами.

— Рейнджер Стейскал, — продолжила беспардонно флиртовать Эйлла, заодно ответив на мой вопрос, — вы будете меня обыскивать, допрашивать?

Признаться, я слегка растерялась и от тона дочери, и от двусмысленности самой фразы. На Тала у нее подобного поведения не замечала!

Взгляд у объекта внимания моей возмутительной дочери сделался беспомощным и до безобразия влюбленным.

— Давай, я выйду и сама сдамся, — дожидаться ответа она не стала, открыла дверь, спрыгнула на землю и отошла подальше от пикапа, оставив родную маму в самых растрепанных чувствах.

— Мне надо с ней об эмпатии поговорить! — прошептала я, развеселив Иммэдара. — Почему ты смеешься? Нельзя так пользоваться человеком!

— Нельзя? — Глеб развернул меня к себе лицом и поцеловал. — Что совсем нельзя?

Он усмехнулся, и с любовью, бережно заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос.

— И совсем никого не напоминает? Да, ирра Илмера?

Я нахмурилась, неотрывно глядя в эту бездонную лазурь, и старательно вспоминая свое поведение в возрасте Иски. Разве я поступала так же нарочито? Мне казалось, что нет. Или, этот младший Стейскал ей по настоящему нравится?

Глеб опять заулыбался.

— Ладно, возможно, я на все смотрю глазами ревнивца до сих пор. И до сих пор ревную. — Он вдруг стал совершенно серьезным и даже немного раздраженным. — Что еще за господин Ева Байс?

Он последние три слова произнес таким противным тоном, что я растерялась в первое мгновение.

— Адам Вайс?

— Ну, или так. — Глеб пересадил меня к себе на колени, взял за подбородок и опять поцеловал, только не бережно как раньше, а требовательно. Я закрыла глаза и с готовностью ответила на эту странную грубоватую ласку.

— Оставляешь свою женщину всего на несколько дней, — прошептал Иммэдар недовольно, — и вот она уже звонит и с восторгом рассказывает о каком-то постороннем чистокровном, который ей помог, прикрыл и рассмешил. Какой замечательный и чудесный Ева Вайс!

Глава девятая

Глеб

Она засмеялась.

— Адам Вайс.

По внутренностям снова будто лезвием огненным полоснули:

— Скажи это еще пару раз. — Маленькая хищная непонятливая ирра! Я же знаю, как он выглядит, и его профили в соцсетях видел. Весь такой умный, целеустремленный серфер, с массой восторженных комментариев от девчонок.

Селене тихо выдохнула и игриво скользнула своим нежным язычком по моей нижней губе.

— Нет. Я лучше скажу, что люблю тебя, и что соскучилась, и что хочу тебя до безумия…

С каждым ее едва слышным словом по телу пробегала волна сладкой дрожи, но утешения толком не приносила. Это я ее особенный, талантливый чистокровный, это ради меня она отказалась от своего наследия, от своих первоначальных планов на жизнь!

Ее язычок проделал тот же самый завораживающий трюк с моей верхней губой, а потом скользнул мне в рот. Она подняла руку и взяла меня за подбородок. Такая огненная, ласковая, требовательная… Я закрыл глаза, отдаваясь этой самой прекрасной, властной нейри. Возьми меня! Пожалуйста! Скажи, что я принадлежу тебе!

— Ты расстроился, потому что я сказала, что он очень сильно напомнил мне тебя?

Я тихо застонал, в каком-то исступлении ловя каждый ее вздох.

— Но он – не ты, — усмехнулась хищница. — Во Вселенной есть лишь один мой чистокровный.

Теперь пламя, что резало до боли, разлилось сладкой обжигающей патокой по венам, лишая воли и сил к сопротивлению, и прежде, чем я успел сообразить, что делаю, слова сами сорвались с языка:

— Можно ты будешь моей женой? — Черт! Эйлла во мне разочаруется! — Здесь. В церкви.

Пришлось самое тупое в истории человечества предложение руки и сердца закончить не менее тупыми уточнениями. Не знаю, сколько секунд молчала Селене, внимательно изучая меня своими черными бездонными глазами, но казалось, что вечность. Сердце билось где-то в животе, а дышать было невозможно.

Вдруг ее лицо озарила мягкая улыбка, а в глазах зажглось лукавство.

— Я отвечщу на твой вопроссс, Глеб. — Этот акцент! Конечно же, хищница знала, что начинает твориться с моим разумом и телом, когда она говорит со мной вот так, и не преминула воспользоваться, когда я сильнее всего уязвим.

— Но позшше, — ее ноготки едва заметно впились в кожу на шее. — Когда ты спросссишшь, как собиралссся.

Селене спрыгнула на сиденье, уложила голову мне на плечо и небрежно положила мне на колени руку, прикрыв локтем пах. И только она замерла, как Иска впорхнула за руль.

— Едем! — счастливо провозгласила дочь. — Папуля, не нервничай!

Да я и не нервничаю. Вроде бы. Я сглотнул и постарался дышать размеренно, а еще усмирить разбушевавшуюся кровь. Дурманящий запах волос Селене в этом абсолютно не помогал.

Это же «да»? Если бы она не решила согласиться, она бы сейчас отказала, верно? Или нет?

Я осторожно покосился на перламутровую голову у себя на груди, на изящные тонкие пальчики, что поглаживали мою ногу. Она точно догадалась, в чем заключался сюрприз, и не захотела лишать Иску ее приключения. Спасла мою репутацию в глазах дочери, но сама-то что почувствовала? Ей понравилось? Она хочет? Черт! Что если она скажет «да», чтобы Эйллу не разочаровать? Нужно было не вмешивать Йер!

Будто почувствовав мое внимание, Селене пошевелилась и запрокинула голову. В черных глазах сияли азарт, любовь и страсть, а на губах появилась мягкая улыбка. Нет, она точно хочет сама, потому что золото страха ни разу не окрасило ее взгляд! Даже, когда я вопрос так внезапно задал.

Илмера тихо усмехнулась и вернулась к своей прежней позе. Опять все у меня на лице прочла? Интересно, ей кольцо понравится? Точнее целых два. Это же архаично. Представил, как она надевает мне на палец мое в церкви, и тело пронзили тысячи искр восторга, счастья и предвкушения, совсем как в юности, когда она в машине сказала свое имя. На минуту мысли в голове спутались. Я протянул руку и обхватил ее пальцы, переплел со своими. Размер же правильно рассчитал? Вроде, да. Осторожно, не привлекая внимание, выдвинул ее безымянный пальчик