Второй грум помог Мерайзе сесть в седло.

— До свидания,— повернулся герцог к наблюдавшим за ним шахтерам.— Я рад, что повидался с вами.

Мерайза заметила, что лица людей приняли совершенно иное выражение, и почувствовала, как защипало глаза от подступающих слез.

"Должно быть, я очень устала",— подумала она, понимая, что она недалека от действительности.

Ведь она не спала всю прошлую ночь и ничего не ела, за исключением легкого ужина перед тем, как спуститься в библиотеку с рукописью под мышкой. Но сегодняшние заботы, беспокойство за Элин и тревоги, связанные с забастовкой, заставили ее забыть о пережитом ночью ужасе. И сейчас те события — и унизительные обвинения герцога, и его оскорбительные поцелуи — вновь навалились на нее подобно сумрачному туману. В течение последних нескольких часов обстоятельства вынуждали ее принимать решения, отдавать приказы и заставлять людей подчиняться. Но теперь все это казалось нереальным, словно случилось не с ней. Момент ее торжества прошел, и она вновь превратилась в обычного человека, страдающего оттого, что его поймали за каким-то недостойным поступком. В любительницу копаться в грязном белье, в создание с низменными вкусами, достойное презрения любого порядочного человека. Она как бы вновь переживала ужас того мгновения, когда, опустив глаза вниз, увидела герцога, державшего в руках ее рукопись.

Дорога в замок показалась Мерайзе бесконечной. Они ехали неспешной рысью, Элин без умолку болтала, поэтому у герцога почти не было возможности разговаривать с девушкой.

— Надеюсь, мисс Миттон, вы довольны,— с сарказмом заметил он, когда они въехали в окружавший замок парк.

— Что вы им пообещали? — спросила она.

— Увеличить зарплату и заплатить за три недели, которые они бастовали,— ответил герцог.— Новое оборудование для шахты, технические средства для обеспечения безопасности, домик и пожизненную пенсию для вдовы погибшего в обвале шахтера.

— Но это же замечательно! — едва не задохнулась от восторга Мерайза.

— Еще я сказал, что пришлю своих каменщиков для ремонта домов,— продолжил герцог.— Если вы с Элин намереваетесь и в будущем ездить в шахтерскую деревню, там придется кое-что перестроить.

— Но не ради нас, а ради них,— уточнила девушка.

— Я желаю им добра,— усмехнулся герцог,— однако у меня не вызывает сомнения, что вы, мисс Миттон, обязательно найдете, что покритиковать.

— У меня нет ни малейшего желания, ваша светлость,— негромко возразила Мерайза.— Я была уверена, что вы не имели представления о том, что творится в деревне.

— Однако, как вы верно заметили, я виноват как раз в том, что не знал об этом,— заявил герцог.

— Они такие бедные, папа,— вмешалась Элин.— Они спят на полу, у них жесткие стулья, да и те поломаны.— Герцог промолчал, и через секунду она продолжила:— Я пообещала маленьким девочкам свои игрушки. Но мне кажется, они не поняли, что это такое. Я не увидела у них ни одной игрушки.

— Мы приложим все силы, чтобы они как можно скорее узнали, что такое "игрушки",— проговорил герцог.

— Мисс Миттон сказала, что я могу отдать им свои старые куклы,— добавила девочка,— но мне бы хотелось купить им и новые. Можно, папа?

— Ты можешь делать все, что считаешь нужным,— ответил герцог.

Впереди показался замок, и всадники пришпорили лошадей. Когда они остановились перед парадной дверью, Мерайза сообразила, что за последние несколько минут Элин не произнесла ни слова, и, взглянув на девочку, увидела, что та спит.

Лакей осторожно взял Элин на руки.

— Отнеси ее наверх,— приказал герцог.

Другой лакей помог Мерайзе спешиться. Она сделала несколько шагов и почувствовала, что едва держится па ногах. Поездка на шахту до такой степени утомила ее, что она стала сомневаться, хватит ли у нее сил добраться до своей спальни.

Герцог поспешил в дом. Словно в тумане, Мерайза последовала за ним. Переступив порог, она обвела глазами холл. Ей показалось, что в нем собралась целая толпа. Как бы издалека до нее донесся возбужденный голос мисс Уитчэм. Не вполне отдавая себе отчет в своих действиях, девушка дрожащей рукой сияла шляпку. Внезапно холл закружился у нее перед глазами, и она погрузилась во мрак.

Мерайза двигалась по длинному тоннелю, в конце которого она различила слабый свет. Сначала девушка решила, что едет верхом, но потом сообразила, что кто-то несет ее на руках. "Должно быть, я упала в обморок",— догадалась она. Внезапно вспышка молнии пронзила ее сознание: она поняла, чьи руки поддерживают ее.

Мерайзу охватило неизведанное ранее чувство защищенности и покоя. Герцог нежно прижимал се к груди. Его движения были легкими и стремительными, словно девушка почти ничего не весила. Она догадалась, что герцог поднимается по лестнице, направляясь в ее комнату.

Прошлой ночью его поцелуи испугали ее, сейчас же она испытывала небывалое наслаждение от его близости. Ощущение его сильных рук наполняло душу девушки восторгом. Ей безумно захотелось спрятать лицо у него на плече, однако она подавила в себе это желание, с сожалением подумав, что подобное больше никогда не повторится, что ей не суждено еще раз услышать биение его сердца в груди.

Кто-то открыл дверь в спальню, и Мерайза, так и не открыв глаза, поняла, что герцог несет ее к кровати. Он бережно опустил девушку на подушки, и она едва удержалась от неистового желания обвить его шею руками и прижать к себе.

— Уложите ее спать,— донесся до нее голос герцога.— Она совершенно без сил. И заставьте ее что-нибудь съесть.

— Слушаюсь, ваша светлость.— Мерайза узнала голос старшей горничной.

Внезапно она почувствовала прикосновение его руки.

— Я вам очень благодарен, мисс Миттон,— тихо произнес он.

"Наверное, он понял, что я пришла в сознание",— в панике подумала Мерайза. Она услышала, как шаги герцога приблизились к двери комнаты, а потом затихли в конце коридора.

Чувствуя, что у нее нет сил пошевелиться, Мерайза позволила себя раздеть. Горничная надела ей ночную сорочку и вынула шпильки из волос. Потом ей принесли немного бульону и крылышко цыпленка.

Девушка была так утомлена, что буквально заставляла себя жевать, поэтому она испытала настоящее облегчение, когда осталась одна.

Очевидно, Мерайза проспала несколько часов, потому что, проснувшись, она обнаружила, что за окном ночь. И вновь она окунулась в воспоминания о герцоге, о том, как он прижимал ее к себе, когда нес по лестнице. Вчера, решив покинуть замок, она думала, что навсегда запомнит герцога таким, каким он предстал перед ней в библиотеке: с презрительной усмешкой на губах, с выражением отвращения на лице. Сейчас же она поняла, что ей никогда не забыть его объятий, ощущения безопасности и надежности. Он нес ее так бережно, словно она была ребенком.

"Я вам очень благодарен, мисс Миттон",— сказал он. В его голосе действительно слышалась признательность. Он был так нежен, что ей захотелось плакать.