Наши товарищи на корабле сработали молниеносно. Тут же задали вопрос настоящему Санчо Моралесу, и получили нужные сведения: Игнасио Моралес, тридцать шесть лет, сын Стефано Моралеса – дяди Санчо Моралеса, у него ещё три брата и две сестры. Имена и всё остальное о семье шло сплошным потоком, и мне этот поток тут же вливал в сознание мой риптон.

– Вспомнил! – воскликнул я. – Игнасио, братишка! Чтоб ты жил сто лет! Как там дядя Стефано поживает? Не щадит свой желудок? Так и травит его острыми приправами?

– Всё так же, – лицо Игнасио расслабилось.

– А Тати с Марией почему не приехали ко мне на прошлой неделе? Ведь обещали же!

Упоминание о сёстрах окончательно убедило мужика, что перед ним его кузен, к которому пусть и не сразу, но память возвращается. Он наклонился к коляске и участливо коснулся ладонями моих плеч:

– Они много чего обещают… Знаешь ведь, какие они несерьёзные вертихвостки. Но тебя-то как угораздило так пострадать?

– Ох! Печальная история, но с другой стороны – это же моя работа. Трап при посадке шефа на корабль стал падать, ещё чуток, и баронесса грохнулась бы с высоты восьми метров. Я-то прыгнул и её удачно оттолкнул, а сам вот свалился, часа три без сознания лежал, на затылке до сих пор шишка размером с кулак… Вот, пощупай… только осторожно! – Булька легко изобразил на затылке нужный нарост. – Ну и три перелома по всему телу… Барон привёз меня сюда, чтобы в омолодитель уложить, да только что-то там у него не срослось с этим делом. Приходится уже сегодня срочно улетать на Элизу. Сделает свои дела в министерстве, и в порт. А я пока с баронессой по магазинам мотаюсь.

– М-да, чего только не случается… Но хорошо, что так хоть отделался…

– Ха! Само собой, что лучше быть поломанным, но говорящим, чем гореть в крематории со свёрнутой башкой. Или иначе говоря: лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем! Ха-ха!

Кузен кивнул с улыбкой, и тут совсем некстати вынырнула возле нас разгорячённая баронесса:

– Поехали, Санчо! Четыре шубы купила отличных в подарок. – И, скользнув взглядом по замершему Игнасио, буркнула: – А это кто такой?

Последние слова у нашего артиста вырвались по инерции, потому что Вулкан, по подсказкам Бульки, уже вводил его в суть дела. Так что подошедшей ничего не оставалось, как проморгаться, притворяясь что плохо видит, и промямлить с некоторым равнодушием:

– А… Игнасио, это ты…

Только вот реакция прокурора Моралеса оказалась более чем странной. Он потянулся к оружию, пятясь от меня и бормоча:

– Ты что, тоже головой ударилась? – причём тон, каким он это спросил, предвещал для нас самые большие проблемы.

«Валить его надо!» – воскликнул Булька и нанес прокурору ментальный удар узким, направленным лучом. Мужик так и завалился спиной на пол, обрушив на себя один из манекенов.

Буквально за пару мгновений до этого к нашему пятачку возле выхода приблизились двое посыльных, волокущих внушительные пакеты, вероятно, с купленными шубами. Так что они прекрасно успели рассмотреть всю диспозицию: пострадавший от нас был метрах в трех, упал сам, и у нас в руках не было никакого оружия.

– Ай! Что это с ним?! – картинно воскликнула баронесса, прикладывая ладони к щекам. – Бедняга! Он потерял сознание! Наверное, перегрелся! Позовите срочно врача! Скорее! Скорее врача!

Даже если нашу беседу и зафиксировали бесстрастные видеокамеры, пока нам инкриминировать было нечего. То есть мы могли бы преспокойно отсюда удалиться… если бы не были прекрасно знакомы с пострадавшим. И хуже всего, мы не могли понять, как этот тип нас разоблачил. Игнасио Моралеса следовало устранять.

Чем баронесса и занялась. Рухнула на колени возле неподвижного тела и стала командовать посыльным и прибежавшему охраннику:

– Подложите ему что-нибудь под голову! Аккуратно! Расстегните ему ворот, ему нечем дышать!

И сама расстегнула пуговицы на прокурорском мундире, умудрившись при этом сунуть пальцы в рот пострадавшему.

Мне тоже требовалось хотя бы разок плотно соприкоснуться с так называемым кузеном. Ибо нужный нам яд находился в распоряжении именно моего риптона. Пока он его приготовил, пока по своей плоти перенёс в мою руку, прибыли медицинские работники. Прокурора положили на носилки и собрались отправлять в расположенный на территории министерского комплекса медпункт.

Пришлось действовать на грани возможного провала:

– Постойте! Брат очнулся и хочет мне что-то сказать! – я привстал на здоровой ноге и чуть ли не всем телом навалился прокурору на грудь. Принялся руками хвататься за его лицо, открывать ему глаза и бормотать: – Ну, братишка, ты ведь только что пытался что-то сказать! Говори!

При этом риптон и новый ментальный удар с близкого расстояния нанёс, и ядом как следует кровеносную систему подпортил. Яд был одним из редчайших и сложно определяемых. Уже через пять минут он повредит головной мозг, а в течение двадцати часов наступит смерть. Спасти больного почти нереально, если в течение часа не поставить точный диагноз. И даже в таком случае человек придет в себя не ранее чем через двое суток. Установить причину потери сознания можно будет только после смерти. Оба варианта нас устраивали: к тому времени мы уже сделаем свое дело. Во всяком случае, хотелось на это надеяться.

– Да что же вы делаете? Не мешайте! – санитары оторвали меня от прокурора и усадили в инвалидную коляску.

– Надеюсь, с ним всё будет в порядке? – крикнула им вслед баронесса.

– Не переживайте, госпожа! – отозвался один из санитаров. – Наши врачи теперь и безнадежных на ноги могут поставить!

Он явно имел в виду омолодитель. Да, была вероятность, что прокурора поместят в это устройство. Как-никак, высокая должность, многим известная личность, из древнего дворянского рода. Но нам и это было не страшно, потому что и такая кардинальная очистка от яда займет не менее двенадцати часов.

Кроме того, такой вариант вряд ли можно было воплотить в жизнь. В столице Пиклии, как мы уже узнали, омолодителей было всего три. Всё-таки сказывалась бешеная дороговизна этих чудных агрегатов, каждый из которых стоил как десяток космических эсминцев. Два из них были отданы главному медицинскому центру королевства, а третий находился в больнице королевского дворца. Очередь на первые два была расписана на многие месяцы вперёд, деньги оплачены заранее, и прокурора впихнуть без очереди вряд ли удастся. А в личную больницу его величества просто не осмелятся сунуться.

От настоящего Санчо стало известно, что баронесса просто обязана была узнать прокурора. Ведь он был ее партнёром по сексу. Да, да! Именно партнёром и именно по сексуальным утехам!

Когда Цой Тан услышал эту пикантную деталь, он чуть ли не вслух воскликнул:

«Как любовники?! Она же его старше на четверть века! Быть такого не может!»

Как оказалось – может! Ещё и не просто может, а при прямом не только попустительстве, а и участии барона. Они втроём устраивали такие оргии…