Сколько бы я не бился в дверь — она не откроется.

Вне себя от ярости я покинул башню и отправился к себе. Он что, и в самом деле предложил мне воспользоваться услугами Айми? Порочный мерзавец.

Даже не заметил, как долетел до дома. Напротив черным монстром на меня смотрел павильон лекаря. Даже дом насмехался над тем, что со мной происходит.

Неужели нет никакого способа просто вырвать из груди все те чувства, которые меня обуревают последние дни?

Я всмотрелся в мрачные очертания павильона.

Рэйден готовит лекарство, а значит, у меня есть время, чтобы… обыскать его дом.

Нет. Если ступлю на порог, собственными ногами войду в пучину из которой уже не выбраться.

Нельзя. Я нормальный. Нормальный! Мне не нравятся мужчины. Я не испытываю к ним никакого интереса. Меня привлекают женщины. Должны привлекать. Просто… просто не было еще такой, которая… не было ни одной, похожей на Рэйдена.

Проклятье! Я должен поспать. Просто слишком долгий день. И почти бесконечная ночь.

Теплые пальцы ласково коснулись щеки, вырывая Катарину из беспокойного сна. Она закончила готовить мазь, когда над крепостью уже ярко сияло солнце, и со двора слышались сонные голоса первых проснувшихся крестьян.

Едва паста нежно-зеленого цвета была готова, она сразу же смазала ею рану алхимика и принялась ждать. Спать хотелось ужасно, и Катарина сама не заметила, как провалилась в забытье.

Во сне она снова бродила по Мертвому Лесу. Вокруг клубился туман, и почему-то шел снег, а среди старой листвы скользило черное тело с торчащими пиками чешуйками. Василиск… Он знает так много секретов…

Но незнакомое прикосновение выдернуло из погони за черным змеем.

Катарина с трудом заставила себя открыть глаза и тут же зажмурилась от холодного яркого света.

Кажется, она уснула прямо на полу, у постели алхимика, прижавшись к холодной стене.

Теплая ладонь ей не приснилась. Чужие пальцы все еще скользили по коже. Катарина распахнула слезящиеся глаза и встретилась со светло-зеленым пристальным взглядом.

Он пришел в себя! Господин Дайске очнулся! Так скоро? Ведь и пары сяоши[1] не прошло. Сколько она вообще спала?

Алхимик улыбнулся и с трудом прохрипел:

— Я думал, что смерть — это что-то ужасное… но ты такая красивая… если бы знал раньше, давно бы перестал цепляться за свою бесполезную жизнь… — Его слабая улыбка стала шире.

Внутри Катарины все одеревенело и покрылись ледяной коркой. Он… понял? Но как?!

Лишь огромным усилием воли ей удалось заставить себя сидеть неподвижно и не начать проверять одежду. Грудь ощущалась туго стянутой, а значит, он не мог видеть.

Алхимик обессиленно выдохнул:

— Ты прекрасна…

Катарина вскочила на ноги:

— Вы что такое говорите?! Во-первых, вы живы. А во-вторых, я — мужчина.

Глаза алхимика медленно расширились:

— М-мужчина? — Его взгляд ощутимо прошелся по ее фигуре, вызывая приступ раздражения и злости. То есть его больше удивил ее пол, чем то, что он жив?

Ладно, спокойно. Она сталкивалась и с бóльшими трудностями. Плохо было то, что этот господин Дайске, как и она, уроженец Далеких Королевств. Возможно его провести различием в чертах лица будет не так просто. Но ведь она может и сыграть на этом…

— Да. — В привычной манере Катарина вздернула подбородок. — Мужчина, который вас вылечил, между прочим.

Алхимик попытался сесть, но застонал и скривился от боли. На коже выступила испарина. Катарина бросилась к нему, надавливая на плечи и заставляя снова лечь.

— Но… — Он смотрел на нее потерянным непонимающим взглядом. — Я подумал… простите… — Он прикрыл глаза. — Кажется, я не в себе.

Катарина понимающе кивнула и изобразила горестный вздох:

— Не извиняйтесь… На самом деле, вы не первый, кто принимает меня за женщину. В детстве, так и вовсе дразнили девчонкой. Не всем везет родиться сильным и красивым мужчиной. В детстве я постоянно болел. Родители боялись, что и не выживу. И тогда я решил: раз не могу участвовать в военных походах и сражаться с врагом, тогда буду спасать жизни. — Катарина криво ухмыльнулась, вздернув брови: — Женского восхищения я получаю почти столько же.

На щеках алхимика появился румянец. Он отвел взгляд и уставился в потолок.

— Простите, господин…

Катарина подсказала:

— Рэйден.

— Простите, господин Рэйден, что оскорбил вас. Я все еще не совсем верю, что… жив. — Он вдруг пристально посмотрел на нее: — Спасибо, что спасли мне жизнь.

Катарина встала, как никогда стараясь походить на мужчину. Кто же знал, что она так встрянет.

— Это не только моя заслуга — ваш друг очень помогал. К тому же, у меня была причина побороться за вашу жизнь.

На лице алхимика появилась странная надежда:

— Какая же?

— Расспросить вас об алхимии! Здесь нет никого, кто бы в этом понимал. А господин Ван сказал, что вы — лучший из лучших. Я всегда мечтал изучать алхимию.

— Господин Ван? — Алхимик снова попытался сесть. — Как он? С ним все хорошо?

Катарина раскрыла рот от удивления. Серьезно? Он переживает за самодовольного посланника, словно за маленького ребенка. А ведь это он, а не демонов господин Ван, едва смог вернуться из земель Короля Смерти.

Катарина вздернула брови:

— Он очень переживал за вас. Помогал мне готовить лекарства. Дежурил возле вас каждую ночь. Я позову его, хотите? И приготовлю вам целебный завтрак!

— Переживал за меня? — Ей кажется, или алхимик действительно удивился?

Катарина кивнула:

— Да, очень. Помогал искать… редкие ингредиенты для лекарства. И угрожал убить меня, если не спасу вас.

Алхимик забавно округлил глаза, явно удивленный этой новостью.

— Я приведу его. А вы пока отдыхайте.

На ходу поправляя смятый халат, Катарина бросилась на улицу. Ее охватило странное возбуждение. Она вылечила алхимика, и теперь может заняться своими делами. Для начала отдохнуть. А потом взяться за перевод манускриптов и… в этом Катарина боялась признаться даже самой себе — за подготовку праздника. Это было странно, дико и непривычно, но заняться праздником ей хотелось едва ли не сильнее, чем попробовать вырастить собранные в Мертвом Лесу травы.

Эти полтора года она жила в ожидании разоблачения и… смерти. Жизнь превратилась в борьбу. Кроме постоянного страха она больше не испытывала никаких чувств.