Они вплотную подошли к ристалищу, где посланник остался практически в одиночестве. Те воины, которые все еще могли стоять на ногах, держались на расстоянии, глядя на Вана со страхом и восхищением. Остальные же пытались подняться с земли и отирали потные, а иногда даже окровавленные лица. 

Командующий снова пихнул Катарину, заставляя ступить на тренировочную площадку. Едва ее нога коснулась земли, все замерло. 

— Этот меч вам не принадлежит, господин Рэйден. Верните его истинному владельцу. — Губы Рэна неприятно коснулись ее уха. Катарина поняла, что командующий ухмыляется. 

Она посмотрела на посланника. Сжав челюсти, он не отводил глаз от лезвия возле ее шеи. Лишь на краткий миг он чуть поднял голову и встретился с ней глазами. На ее вопросительный взгляд едва кивнул и снова посмотрел на лезвие, а потом на командующего. Его волосы растрепались от сражения, несколько прядей выбились из пучка и теперь обрамляли совершенное лицо, дрожа под дуновениями ветра. По покрытому грязью и потом лицу стекали несколько капелек крови. 

Он ранен? Насколько сильно? 

Катарина дернулась к нему, но острое лезвие у горла остановило ее необдуманный порыв. С ним точно все будет хорошо. Он один справился с отрядом из двух десятков солдат. 

— Хватит любоваться нашим дорогим посланником. Меч! — Рэн снова надавил лезвием, сдирая до крови кожу. 

Катарина протянула генералу меч, и тот выхватил его с безумным выражением на лице. 

— Вы тоже! — Рэн повернулся к посланнику и заставил развернуться Катарину. — Бросьте мне свой меч. А то лечить вашего храброго друга будет больше некому… 

Катарина хотела сказать, что этим он посланника не проймет — она уже вылечила алхимика, и теперь надобность в ней отпала. 

Но Ван снова ее удивил. Он бросил Рэну свой меч, и тот с легкостью его поймал, отпуская ее талию и отводя лезвие от горла. 

Все, что произошло дальше, смылось для нее в быстрый мазок чернил. Господин Ван каким-то образом оказался рядом с ней, просто перетек с одного места на другое, как скользит капля чернил по бумаге. 

Даже без оружия, несколькими взмахами рук и ног, словно в смертоносном танце, он с такой силой ударил Рэна, что тот перелетел через все ристалище и упал рядом с соломенными болванами, будто был одним из них. А генерал оказался сначала на коленях, а потом безжизненным мешком упал лицом в грязь. 

Катарина с трудом устояла на ногах, когда на нее ярким порывом ветра налетела Эйка. 

Господин Ван развернулся к крестьянам, которые теперь смотрели на него с благоговейным трепетом. 

— Меня зовут Ван Лин. Я — посланник Его Величества. — Его голос разнесся, кажется, во все уголки крепости. — Я здесь, чтобы помочь вам справиться с черными монахами и навсегда изгнать эту скверну с земель севера. Помогите мне, и король щедро вознаградит вашу доблесть. Если же вздумаете мешать… — Он бросил взгляд на поверженного генерала и его сына. — …будете наказаны. И навсегда заклеймены как предатели. 

Развернувшись, он стремительно подошел к Катарине. Его взгляд блуждал по ее шее. 

Разъяренный шепот был подобен шипению василиска:

— Вы чем думали, когда лезли сюда?! Сразиться хотели? А? 

Катарина испуганно помотала головой. Она ведь просто хотела помочь. Он же был совсем один… 

— Берите меч и сражайтесь! — Носком сапога он подцепил с земли меч Рэна и сжав рукоять, протянул ей. — Давайте, сразитесь со мной, раз вы такой смелый. 

Эйка выступила вперед, заслонив Катарину собой:

— Что вы такое говорите? Он просто пытался помочь! 

Катарина накрыла ладонью плечо Эйки, заставляя сароен отойти в сторону. Взгляд посланника, замерший на ее руке, был подобен сотне игл, впившихся кожу. 

— Я не генерал Фао — со мной ваши фокусы не сработают. — Он схватил ее за полу халата и притянул. Катарина ощутила себя безвольной игрушкой. — С сегодняшнего дня в Мертвый Лес вы ходите только под моей защитой. Даже не вздумайте приближаться к нему без меня! 

Оттолкнув ее от себя, будто была ему противна, посланник пошел прочь от ристалища. Крестьяне расступались и кланялись до земли, а Катарина потрясенно смотрела ему вслед. 

— Боги… какой же он… пугающий… — Эйка начала расправлять халат на плечах Катарины. — Аж мурашки от него… О, ваша шея… Нужно срочно… 

Катарина отстранила от себя ее руки, не имея над собой власти отвести взгляд от посланника. 

Задумчиво она пробормотала, даже не осознавая, что говорит вслух:

— Кажется, он ревнует вас ко мне… 

Эйка покачала головой:

— А мне кажется, он ревнует ВАС. 

Катарина с недоумением посмотрела на сароен:

— Я ведь так и сказал. 

Эйка усмехнулась:

— Н-е-е-ет… ему важны ВЫ, а не я. Это совсем разные вещи. 

По телу Катарины прошла странная дрожь. Неужели, то, что сказала Эйка, — правда? Сароен ведь разбираются в таких вещах… 

Нет, нельзя обо всем этом думать. Она — мужчина. На этом все. 

Но его имя повисло сладким шепотом на губах. Невыраженной лаской. Оно дрожало на языке, и единственным желанием Катарины было сбросить его, сдохнуть со своих губ на губы господина Вана. Провести по его рту языком, оставляя проклятое имя ему. Чтобы не мучило ее желанием простонать в темноте. 

«Ван Лин… Разгадай мой секрет. Раскрой все мои тайны. И будь этой ночью только моим».

Я ворвался в свой павильон, сходя с ума от ярости и… страха. Страха, за демонова лекаря. 

В тот момент, когда генерал приказал его арестовать, я умер. И был мертв до сих пор. Не знаю, как сдержался. Как не схватил его, не притащил сюда… Нужно было схватить его в объятия, прижать к себе и лечь с ним под теплое одеяло. Греть и держать возле себя, убеждаясь, что он реален. И что жив. 

Какого демона он полез во все это?! Маленький глупец. 

Я опустился на старую кровать, от которой остался лишь деревянный остов. Я впервые видел это место. Давно оставленный и забытый дом. Со слоями пыли и рваными ширмами. 

Древний исцарапанный сундук, расписанный стеблями бамбука и осоки. Кто-то неведомый вырезал ножом на лакированной поверхности старые иероглифы. Символы Мертвой Алхимии. 

«Молодой господин, ты изящен…»

Больше не было ничего. Должно быть, это строчка из стихотворения. Но кто придумал записать ее этим языком? А что если это тайное послание? Какого-нибудь влюбленного безумца, одержимого запретной страстью. 

Я сел на колени рядом с сундуком и коснулся пальцами шершавой надписи. Молодой господин, ты изящен… Рэйден… Молодой и изящный. Соблазнительнее тысяч сароен и искуснейших наложниц короля. Я отбросил крышку и заглянул внутрь. Маски для театральных представлений и ханьфу. Только черный шелк.