– Ты с ума сошел? Она должна остаться, мы должны выяснить, что произошло, – возразил третий.

Раздавались еще мнения, но никто больше не обращал внимания на Брисеиду:

– Да, им необходимо знать!

– Зачем им рассказывать об этом, если мы можем справиться сами?

– Что, если они узнают об этом позже и уже без нашего ведома? Что, если они разозлятся?

– О нет, не надо…

– Это будет просто ужасно!

– Не говорите глупостей, посмотрим…

– Она должна уйти!

– Это же катастрофа!

– Нет, если мы не предотвратим это раньше…

– Это ужасно!

– Что нам делать?

– Успокойтесь! Надо посовещаться, – решил один из мужчин, повернувшись к Брисеиде.

Но она уже исчезла.

Брисеида нашла Уиллиса за одним из круглых столов в обеденном зале. Он склонился над своим сборником судоку. Девушка села рядом с ним, все еще тяжело дыша.

– Привет! Мне нужно срочно поговорить с тобой.

Уиллис поднял голову и посмотрел на нее со скучающим выражением лица, но улыбнулся:

– У меня осталось только семь цифр. Семь цифр, и я весь твой, – мягко сказал он и уткнулся носом в свой блокнот.

К ним подошел тореадор в вышитых бриджах и спросил, что они хотят съесть: салат «нисуаз» или польскую кашу. Брисеида вежливо отправила его прочь.

– Это очень важно! – сказала она Уиллису, который махнул рукой, словно отгоняя муху. – Уиллис! Это срочно! Твоя сетка подождет!

Уиллис отложил карандаш и посмотрел ей прямо в глаза.

– Я узнала об одном проходе…

– Брисеида, разве ты не видишь, что я занят? Я знаю, что ты не из тех, кто усердно работает. Это твой выбор. Но сейчас я должен сосредоточиться. Мне трудно это сделать, так что постарайся понять меня.

Увидев поникшее лицо Брисеиды, он смягчился и вздохнул:

– Ну, теперь я все равно уже отвлекся. Чего ты хотела?

Брисеида стиснула зубы.

– Ничего, уже не важно, – ответила она, вставая.

– Я думал, что дело срочное!

– Ну, теперь уже нет, – резко ответила она. – Пока. Главное – хорошенько потрудись, и да здравствует Европа!

– Да здравствует Европа… – Уиллис ответил, глядя, как она уходит.

Он покачал головой и вернулся к работе.

В ярости Брисеида, как смерч, пронеслась через одну из стеклянных дверей в сторону нижнего города. Ей нужен был свежий воздух.

Солнце медленно опускалось за крыши. Студенты постепенно возвращались в верхнюю часть Цитадели. Брисеида вдыхала свежий запах окружающих равнин.

Она бродила по переулкам, вдоль водных каналов, вышла к большой площади, которую Бенджи показал им в первую неделю. Возле прачечной, где плескались голуби, музыка стихла, но перед большим французским кафе все еще стояло несколько столиков.

Брисеида заказала большую порцию шоколада. Она не стала спрашивать цену, ее униформы было достаточно. Чашка была наполнена до краев.

– Двойная порция для мадемуазель, – сказал бармен, подмигнув. – Не каждый день к нам заглядывают леди.

Шоколад был горячим и сливочным. Она обхватила руками белую эмалированную чашку, чтобы согреться, как всегда делала ее мать. Где сейчас была Анни? Прошло три недели, а Брисеида по-прежнему не получила никаких известий.

Пришедшая пожилая женщина вывела ее из мрачных раздумий. В руках у нее было много подарков, которые она стала передавать ей по очереди. Шелковый шарф, брошь из чистого золота, изысканные кружева… Сначала Брисеида не могла отказаться. Но когда женщина поставила на столик большой, богато украшенный подсвечник, ей пришлось найти в себе мужество, чтобы возразить:

– Нет, правда, я не могу больше принять. Вы и так подарили мне слишком много, оставьте что-то для других…

Старушка взяла руку Брисеиды в свою и сунула в нее огромную шляпу. Затем она залезла в свой большой мешок и достала оттуда подходящие туфли. Брисеида никак не могла объяснить пожилой женщине, которая ни слова не говорила по-французски, что ей будет трудно разместить столько сокровищ в своем крошечном общежитии. Она незаметно попросила о помощи.

Бармен увидел ее отчаянные просьбы и пришел на помощь, выступив в качестве переводчика. Пожилая женщина согласилась уйти только после того, как надела на шею жемчужное ожерелье, не переставая ворчать в свою наметившуюся бородку.

– Я не хотела ее огорчать… – смущенно сказала Брисеида.

– О, не беспокойтесь об этом. В любом случае мать Тольрика всегда печальна.

– Почему? С ней что-то случилось?

– Не с ней, а с ее сыном. – Бармен кивнул на человека, скорчившегося в углу.

– Что произошло?

– Он исчез.

– Исчез?

Бармен серьезно кивнул:

– Больше месяца назад. А когда вернулся, то потерял рассудок. В течение дня его трясет, а по ночам он кричит так, будто ему перерезают горло. Визжит хуже, чем свинья, не знаю, можете ли вы себе представить…

Однажды Брисеида видела, как свинью вели на бойню. Это был самый душераздирающий крик, который она когда-либо слышала.

– Некоторые говорят, что его душу украли, – добавил мужчина в красном берете, склонившись над плечом бармена.

Он был не единственным, кто подошел, привлеченный присутствием студентки из Цитадели.

– Суеверия и пустая болтовня! Его просто напугали до смерти! – сказал бармен.

– Но кто? – спросила Брисеида.

Немногочисленные собравшиеся обменялись настороженными взглядами. Бармен снова заговорил:

– Мы не совсем уверены, но допустим, что есть большая вероятность…

– Даже более вероятно! – добавил другой.

– Ну, мы думаем, что это заслуга темных всадников, – наконец сказал бармен с печальным выражением лица.

Брисеида уставилась на них:

– Темные всадники… Они реальны?

– Да, мадемуазель, те, что таятся вокруг Цитадели.

– Но… я думала, что это просто… суеверия?

– Суеверия! Вот бедняга! – вышел из себя бармен.

Он указал куда-то себе за спину и добавил:

– Почему бы вам не взглянуть повнимательнее на лицо бедняжки Маджендо и убедиться, что это не суеверия!

– Но… вы когда-нибудь видели их, этих темных всадников? – сказала Брисеида, когда мужчина проговорил что-то на ухо Маджендо.

– К счастью, не в этой части города, но в более тихих дворах, у подножия башен поставок, похоже, они рыщут довольно регулярно.