делегат вот-вот появится, чует мое сердце. Жаль, отсюда не видно позицию командира, да мне ничего отсюда не видно, только две эти надоевшие рожи слева и справа, но у меня идеальное место для засады. Но не для наблюдения. Наблюдение ведет командир, и он подаст сигнал. Чует мое сердце, что скоро каша заварится.

Солнце уже садилось, и стало заметно прохладней, в начале октября в этих краях уже была настоящая осень. Позиция была хорошая, в ложбинке в пятнадцати метрах от дороги, поросшей невысоким, редким кустарником. Арбенов осторожно повернул голову вправо – дорога была пуста, и слева было чисто – охранения на мосту не было. За день по шоссе проехало всего три легковые машины и шесть грузовиков. Возможно, они с капитаном ошиблись, и тогда придется возвращаться пустыми. Может быть, это и к лучшему. Пока все складывалось удачно, по плану, линию фронта прошли чисто и до места добрались в намеченный срок, только Саватеев в конце марш-броска сильно кашлял, наверное, опять начал курить. Да, возможно, придется возвращаться пустыми, и как только старшина подумал об этом, настороженный его слух уловил возникший вдалеке звук, и, чуть погодя, уже явственно различил шум автомобильных моторов.

Старшина чуть приподнялся и увидел, как из-за кромки леса показались два мотоцикла и за ними черная, штабная машина, и он подал условный сигнал. Колонна была короткой, на дорогу вскоре выехал грузовик, и шел на расстоянии примерно тридцати метров от легковой машины. Мотоциклы прибавили скорость, и, достигнув моста, остановились, и два солдата вылезли из колясок и стали спускаться с двух сторон по крутому откосу, чтобы осмотреть пространство под мостом. Там их должны были встретить Александр с Григорием и Чердынский.

Когда штабная легковушка притормозила при въезде на мост, а грузовик поравнялся с местом засады, старшина выстрелил из пистолета по переднему колесу и машина остановилась. Расчет был на то, что хлопок пистолетного выстрела не расслышат из-за шума мотора, и он оправдался, потому что водитель грузовика выскочил из кабины и склонился у пробитого колеса.

Майор Гейер Хохенштауф сидел на заднем сиденье рядом с оберстом Лайтером (оберст – полковник), уполномоченным Гитлера, и думал: «Черт возьми, эти офицеры генштаба все на одно лицо, сделаны как под копирку. Надутые и высокомерные, и обязательно многозначительно молчат». Он видел через плечо Раупаха, сидевшего впереди, как автоматчики пошли осматривать мост и мысленно похвалил себя. Все было рассчитано правильно, он поставил себя на место русских и не ошибся. Наблюдатели, занявшие позицию на ближайшей высоте 32,8, с самого утра держали мост под контролем и доложили по радиосвязи, что никакого движения вблизи объекта не замечено. Осталось проскочить мост, а от него до штаба в Большой Буднице всего десять минут езды.

Хохенштауф оглянулся и, увидев, что грузовик остановился, вышел из машины и пошел назад, чтобы узнать, в чем дело, и не видел, что происходит за его спиной. Он уже подходил к грузовику, когда сзади раздались выстрелы, и он упал в траву, но в это время из-за дороги по кузову грузовика ударила автоматная очередь, по звуку – русский ППШ. Из-под тента машины срыгивали один за другим немцы, и старшина бил по ним длинной очередью, они падали, прячась за машину и обочину.

Хохенштауф броском преодолел оставшееся расстояние до машины, из кабины которой выпрыгнул лейтенант, командир взвода охраны, и сел у колеса, оглядываясь в сторону моста. Штабная машина стала разворачиваться, и он подумал, что это Раупах ее разворачивает, но оттуда тоже начали стрелять, и он понял, что русские взяли оберста Лайтера и пытаются уйти. Он выглянул из-за колеса и увидел, как русский, стрелявший по грузовику, вскочил и побежал, оборачиваясь и стреляя на ходу. Он сразу узнал эти глаза и этот взгляд, когда тот оглянулся и, ещё мгновение назад не принявший решения, он его принял в следующую секунду. Это был тот самый русский, который встал на его пути год назад в Сталинграде и, несомненно, это был он – Каспийский Ястреб.

Хохенштауф подозвал лейтенанта и приказал ему взять десять солдат и догнать машину, которая уже съехала с моста и двинулась вдоль берега болота, и отбить полковника. Лейтенант скомандовал, и его солдаты двинулась перебежками вслед за уходящей машиной. Их встретил плотный огонь группы прикрытия, и они залегли. Хохенштауф все уже просчитал, и лейтенанта он послал в атаку только для того, чтобы задержать и уничтожить группу прикрытия. Машина все равно оторвется, но и ей не уйти далеко, потому что крюк вокруг болота до линии фронта слишком велик, и их на этом пути все равно остановят. Надо только быстрее взять этого Ястреба и после этого спокойно организовать облаву. Оберста Лайтера русские, скорее всего, будут беречь до последнего, так что шансы выжить у того были неплохие, поэтому майор решил заняться его судьбой позже. Он приказал оставшимся солдатам стрелять не прицельно, чтобы взять русского живым и повел их в погоню.

Старшина Арбенов уходил назад, оборачиваясь и стреляя на ходу, в сторону леса, надеясь найти в нем спасение. Было понятно, что немцы будут преследовать его, пока у него не кончатся патроны и постараются взять живым. Главным было то, что «Делегата» упаковали, и теперь группа уходила, и все пока шло по плану. Если его ребятам удастся продержаться в болоте до ночи, то Парфеныч выведет их, он свое дело знает.

Граф Гейер фон Хохенштауф не спешил вслед за солдатами, он знал, что скоро все закончится так, как он просчитал, потому что в той стороне, куда бежал русский разведчик, разворачивалась танковая дивизия, вчера прибывшая из резерва. Там, конечно, уже услышали звуки перестрелки и выслали команду для выяснения причин. Вскоре к нему подошел обер-лейтенант, командир пришедшего на помощь взвода, и Хохенштауф, объяснив ему задачу, строго настрого запретил стрелять на поражение.

Все идет не так уж плохо. Берлинского полковника мы вытащим, надо только добраться до связи, а происшествие с его захватом имеет даже положительную сторону, это лишнее доказательство полезности их ведомства. Это лишний раз показывает, что они, «Абвергрупп-104», не зря едят свой солдатский хлеб. Только бы этот русский, этот Каспийский Ястреб не застрелился или не подорвал себя гранатой, это ему ничего не стоит. Эти варвары всегда так делают, если их загнать в угол. Хотя, если он так сделает, то это ничего не меняет, просто очень хочется посмотреть в его глаза, полностью насладиться заслуженной победой. Все-таки я его переиграл! А куда же все-таки делся Раупах, этот