– Да, – неохотно признал детектив. – И это, наверное, не слишком честно по отношению к тебе. Мне хотелось поддержать: ты тепло отзывалась о старшем брате. Но… мне на самом деле надо еще и расспросить тебя.

Как ни странно, Любава улыбнулась не слишком добро.

– У тебя внутренний конфликт, Майк, – заметила она. – И он не совсем относится к расследованию. Я тебе понравилась, но есть твоя девушка. И визит сюда почти ночью – это нечестно по отношению к ней. Ведь так?

– В целом да, – уже легче согласился Майк. – Только стоит немного сгладить углы и расставить нюансы. Мира важнее. Однозначно. А ты…

– А я не согласилась бы провести с тобой ночь, даже если бы ты сам мне это предложил, – четко и прямолинейно заявила художница. – Ты неплохой человек, и я не хочу разочаровываться в тебе. Секс с тобой, возможно, был бы хорош, но последствия… Твои угрызения совести, холод, нервы. Это унижает. И это не для меня.

– Скорее всего, ты права. – Детектив впервые за вечер стал собой, его насмешка была легкой и веселой, как и всегда. – Только я бы не предложил. Но ты мне нравишься. Просто как человек, даже не как возможный друг.

– Случайный попутчик, – так же с улыбкой подсказала Любава. – Ты мне тоже. Просто иногда бывают такие встречи: поговорить, подарить немного доверия, то есть себя, и пойти дальше. Чуть больше тепла, и все. И спасибо тебе за это. Как ни странно, мне стало легче.

Она вытерла со щек дорожки подсохших слез и поправила волосы.

– У меня есть морс и бутерброды, – предложила женщина. – Будешь?

– Давай, – согласился Майк. – Это почти по-дружески.

Художница уже вынесла поднос из комнатушки за мастерской.

– Кстати, – детектив осторожно стал переводить тему, – а у тебя есть мужчины-друзья? Кроме бывшего мужа-психолога?

– Прямо чтобы чисто платонические? – уточнила Любава, надкусывая бутерброд. – Нет. Но я считала Мишку своим другом. И он им был. Вообще… я любила его.

– Только не плачь опять, ладно? – попросил Майк. – Любила… Ну да. Он самый разумный в вашей семье. Если вы ладили, наверное, с ним ты чувствовала себя в безопасности.

Она усмехнулась.

– И это тоже, – признала художница. – Но… я говорила о другом. Я на самом деле любила его. Наверное, его единственного. Мы хорошо ладили, понимали друг друга. И да, он мог меня защитить. А еще… Со мной он был другим – нежным и добрым. Он мог быть собой.

– Извини… – Майк застыл с бутербродом в руках. – Ты говоришь о нем не как о брате…

– До тебя долго доходит. – Насмешка из ее голоса не пропала и стала злой. – Именно так. Впервые это было случайностью. Мы отмечали его первый развод. Напились и… Так получилось. Но потом…

– Он твой брат все-таки. – Детектив почувствовал себя как-то… странно. Отношения между братом и сестрой были не просто скандальными, он бы назвал их болезненными.

– Остановись на минуточку, – почти ласково попросила Любава. – Я понимаю, как все это выглядит. Но мы же не собирались жениться и уж тем более иметь детей. Мы просто были вместе, когда получалось и когда об этом точно никто бы не узнал.

– Неужели вас все же несколько смущала моральная сторона вопроса? – иронично осведомился Майк, наливая себе морс. – Или что-то другое?

– Естественно, другое, – пожала плечами женщина. – Точнее, все те же правила нашей семьи. Если бы кто-то из пап узнал… Это было бы катастрофой.

– Слишком непомерный штраф? – У детектива появилось ощущение, что разговор несколько сюрреалистичен.

– Не все так просто. – Любава нахмурилась. – В семье все любят секс и ни в чем себе не отказывают, когда все традиционно и в целом прилично. Проститутки, любовницы, прислуга, если по обоюдному согласию. На все это можно только поворчать. Но… подобные отношения карались бы намного серьезнее, как и любые извращения. Папы не просто лишили бы нас куска наследства – нас лишили бы всего. Наши компании разорили бы, нас бы выгнали прочь, да еще и загнали в долги. По крайней мере, Мишку. Меня, скорее всего, просто сдали бы в психиатрическую лечебницу.

– Понятно. – Майк подумал, что на этом моменте, как говорится, вечер перестал быть томным. – Слушай, а… почему? Ну, все так жестко? С чего такие странные правила? Вы оба совершеннолетние вообще-то. Репутация семьи? Но это же смешно.

– Я не знаю, – честно призналась Любава. – Мне рассказал Миша. Он дал мне это как оружие против Машки. Она тоже по нему сохла. И… короче, она была больна им, а он держал ее на расстоянии именно с помощью напоминаний о таком запрете.

– Ясно. – Тема была скверной. Майк решил, что все же не слишком горит желанием узнать, откуда взялось такое табу в этой семейке, наверняка еще один грязный секрет. И еще какой… – Слушай, я хотел узнать у тебя кое-что о других ваших родственниках. Сегодня общался с ними, и знаешь… меня зацепила фраза Софьи. Она сказала, что Мишку нельзя было убивать, хотя он явно заслуживал наказаний. Что это значит?

– Наказаний? – Любава немного напряглась. – Она это любит. Нет, конечно, Соньке до Машки далеко. Она все же не садистка и не шантажистка. Но в младшей сестрице есть нечто такое… Странное…

Детектив не удержался от усмешки.

– Ну да, – тут же почти весело отреагировала художница. – Странностей у нас всех тут хватает. Этого не отменить. Сонька всегда была тихая и очень спокойная. Скрытная. И… робкая, что ли? Она такой кажется. Хотя в детстве была еще той занозой в заднице.

– Серьезно? – Майк не смог представить утонченную, надменную и холодно-сдержанную Софью девчонкой-сорванцом.

– Еще как! – Любава улыбалась, теперь уже тепло и искренне, воспоминания ее явно радовали. – Они с Димкой доводили прислугу до белого каления, да и пап тоже. Хотя даже тогда заводилой был именно Димка.

– Он, похоже, и сейчас не слишком изменился. – Детектив только подталкивал ее рассказ.

– Ну, сейчас он просто более взрослый и осмотрительный, – весело заметила художница. – Димка как-то сразу понял, что не похож на Мишку. Но между братьями было некоторое взаимопонимание. Они нормально ладили. Но и ссорились тоже, потому что одинаково упрямы. А тогда Димка управлял малышней, и Сонька была его правой рукой. Вот ты сказал о наказаниях. Это Димкин жизненный принцип: не можешь противостоять открыто, найди способ если не отомстить, то хотя бы доставить неприятности.

– И насколько крупными могли быть эти неприятности? – забеспокоился Майк.

– Никакого криминала, – успокоила его Любава. – Димка всегда считал, что даже мелкая кража не для него. Он просто придумывал не всегда добрые розыгрыши или подстраивал ситуации, где обидчик выглядел не лучшим образом. Братишка – хороший психолог, его удары были ощутимы, хотя мы с Любомиром попали под раздачу только один раз. Вообще нас малышня особенно не трогала.

– Понятно. – Детектив вернулся к прежней теме. – А Софья?