так он при этом покраснел, что я сразу все поняла. Влюбился парень, хочет впечатление произвести. Я, конечно, ради такого случая правила нарушать не собиралась, но тут он имя объекта своего смущения назвал. Наша Ларочка! Представляете? Я так растерялась, что пообещала ему какую-то книгу найти. Да ну это мелочи же. Что, других новостей, что ли, нет? Васька этот опять же…

— Как его звали? Как он выглядел? — как ни пытался Морской скрыть сам от себя этот факт, но появление загадочного ухажера у дочери его не радовало.

— Васька? — Света словно издевалась. — А, не Васька, а красноармеец? Ну, говорю же, молодой, симпатичный… Митя, кажется.

— Только этого еще не хватало, — расстроенно вздохнул Морской, но тут же спохватился: — Ну, то есть, хорошо, конечно, что жизнь Ларочки бьет ключом, но зачем же так не вовремя и…?

— Неожиданно? — насмешливо перебила Света. — Ларочке всего-то 20 лет. И она всего-то очаровательная умница. Если бы не война, поверьте — юноши падали бы к ее ногам, едва с ней познакомившись. Но и в войну люди остаются людьми. Так что нечего тут переживать, радоваться надо!

— И про «не вовремя» я тоже не согласен, — вмешался Коля. Чета Горленко в этот раз явно решила быть заодно. — Дополнительное внимание со стороны способного защитить надежного человека Ларочке сейчас не помешает.

Морской сделал вид, что позволил себя убедить, и ускорил шаг, желая поскорее поделиться с Галей новостями.

* * *

Галочка на лестнице ритмично стучала по газопроводу большими деревянными щипцами для кипячения белья и не могла сдержать смех. Стукнет — хихикнет, стукнет — хихикнет. Прямо песня какая-то получалась. За окном — как хорошо, что высокий этаж и такой обзор! — до горизонта простирался истерзанный город, но на душе при этом все равно было тепло. Дом! Свой собственный! Наконец-то! Когда в редакции еще только пообещали поселить чету Морских «как полагается», Галочка сразу почувствовала — будет Дом. Обрадовалась поначалу по своим, сугубо личным причинам. Прежнее харьковское жилье ведь, как ни крути, было комнатами Морского. Местом, где он долго и счастливо жил с бывшей женой. Не говоря уже о том, что в последние три месяца до отъезда, когда город принимал первых беженцев и к харьковчанам массово подселяли квартирантов, у Морских постоянно останавливались семьи лишившихся крова друзей. В эвакуации же жилья вообще, считай, не было — спали в одной комнате со сдававшей угол хозяйкой, ютились за ширмой, стараясь лишний раз не дышать. А теперь все было по-настоящему свое. Да еще и такое! Когда Галочка прочла в газете, что переулок Покровского[3], 3 — один из пяти адресов города, по которым уже закрыты работы по восстановлению водоснабжения, обрадовалась приятному совпадению. Когда шла вместе с другими недавно прибывшими сотрудниками смотреть будущее жилище и встретила во дворе Анну Степановну, сначала удивилась соседству и лишь потом поняла, что селят их не куда-нибудь, а в самый лучший дом города, нарочно наполняемый самыми ценными специалистами. Было приятно и из-за оказанного доверия, и — что греха таить — из-за открывающихся перспектив.

— И это я не только про вид из окна! — весело сказала Галочка, озвучивая свои мысли вышедшей на лестничную клетку соседке.

С соседкой вот тоже повезло. По сути она сама себе Галочку выбрала. За какие-то давние партийные заслуги Ларисе Львовне предоставили такое право — самой решить, кем из реэвакуированных ее будут уплотнять. Старушка неожиданно оказалась рада подселению. Деловито осведомилась, нет ли у Галочки детей или животных, и не сильно ли пьющий у нее муж, и постановила, что чета Морских, пожалуй, заслуживает того, чтобы стать ее соседями. До войны вся огромная квартира принадлежала семье Ларисы Львовны. Но два последних года унесли жизни сыновей, муж умер от болезни, невестка с внуками ушла к немцу, да с ним и уехала из Харькова — все это старушка рассказывала как нечто само собой разумеющееся, мол, у всех такое происходит сплошь и рядом, — и Лариса Львовна осталась одна. И была рада хорошим соседям, которые и по дому помогут, и новостями развлекут, и стакан воды подадут, когда надо будет.

— Вода-то уже есть, — говорила Лариса Львовна, кивая в сторону квартиры, — осталось стаканы раздобыть. Я за последние голодные годы все подчистую из квартиры вынесла.

Галочка обещала раздобыть и стаканы, и вообще все, что нужно. Хотя с этим «все подчистую» Лариса Львовна явно лукавила. В двух комнатах, выделяемых для жизни Морских — одна просторная, на два окна, другая крохотная и темная, как и положено приличной спальне, — даже кое-какая мебель имелась. Собственно, и стиральную доску Лариса Львовна Галочке сейчас одолжила, и даже щипцы для кипячения нашла.

— Что у нас происходит? — Морской добежал до последнего этажа как раз, когда Галочка поняла, что выбивается из сил, и начала колотить по газопроводу с отчаянием, достойным последнего рывка.

— Все в порядке, — улыбнулась она в ответ на беспокойство мужа. — У нас в квартире дедушка моется, а Валентина стирку затеяла. Представляешь, в этом доме, оказывается, иногда даже бывает газ! Только, чтобы он нормально функционировал, нужно по газопроводу стучать. Меня Лариса Львовна научила, вот я и…

— Подтверждаю, — солидно кивнула старушка.

— Нельзя же так пугать! — восстанавливая дыхание, пропыхтел Морской. — Слышу — стук сверху, понимаю, что от нас. Всю азбуку Морзе перебрал, пока сюда бежал. Хорошо хоть на «сос» твоя ударная секция не похожа, а то я Колю бы за нарядом милиции уже послал. А так-то — ясно все и все понятно.

— Что понятно? — догнавшая Морского Света приветливо покивала всем присутствующим и тут же, со свойственной ей одной очаровательной скрупулезностью, кинулась докапываться до сути. — Как связана подача газа и этот стук?

Поскольку Света смотрела в упор на Морского, а Галочка вмешаться не могла, потому что сама не совсем понимала смысл совершаемого стуком ритуала, Владимиру пришлось отвечать.

— Ну… Знаешь ли, Светланка… Вот умеешь ты задавать некорректные вопросы. Откуда я знаю, что понятно? Я это произнес просто как вежливый интеллигентный человек. И тут ты…

Все засмеялись, но тут явился Коля, замешкавшийся на пролет ниже, с целью вернуть на прежнее место сорванную кем-то с петель батарею. Он-то все и прояснил:

— Что тут неясного? Газ до верха не доходит, когда его снизу кто-то расходует. Значит, нужна система оповещения. Занято, мол, не трогайте.

— Вот это очень правильно! — то ли про газопровод, то ли про батарею заявила Лариса Львовна. А дальше точно говорила уже именно про Колину помощь. — Я на этот леденящий душу кусок чугуна