– Как здесь красиво! – тихо проговорила Делла.

Их посадили за угловой столик, иначе Делле пришлось бы сидеть лицом к стене.

На столиках – серебро, хрусталь, белоснежные льняные скатерти, кремового цвета свечи и тепличные розы. Камерон рассеянно смотрел на все это великолепие. Ничего не изменилось с тех пор, как пару лет назад он здесь обедал с губернатором. Насколько ему было известно, в стенах «Короля быков» никогда не было стрельбы.

– Мы что-то празднуем? – спросила Делла, когда он заказал шампанское и устрицы.

– В каком-то смысле – да. К тому же я должен вам обед после того фиаско в Рокасе.

– Вы ничего мне не должны, Камерон.

Канделябры источали тусклый свет, но его было достаточно, чтобы он сумел разглядеть красные искорки в темных волосах Деллы. Ее глаза мягко светились и в полутьме казались бездонными.

– Думаю, у нас действительно праздник. Путешествие подходит к концу.

Она удивленно подняла бровь.

– Но от Нью-Мексико до Атланты путь неблизкий.

– На поезде всего дней десять. Самая длинная часть пути позади.

– Десять дней, – повторила она.

– Мы остановимся в Сент-Луисе на ночь, после чего пересядем на поезд, который идет до Атланты.

С этого момента они не очень-то много времени проведут вместе. Их будут окружать люди в поезде, в вагоне-ресторане, и спать они будут в разных вагонах. Они не часто говорили о вещах, о которых нельзя говорить в церкви, но все же Камерон предпочел бы, если бы они с Деллой были одни.

Он знал, что с ней ведет себя иначе, чем с другими. С ней легко вести беседу, за последние несколько недель он смеялся больше, чем за все предыдущие годы. В ее компании он мог расслабиться, мог делать приятные, но глупые вещи, например, свистеть или рассказывать сказки.

Он рассказал ей о своем прошлом больше, чем кому бы то ни было.

Она осветила его дух и разум. Поэтому Камерон старался не думать о том, что рано или поздно им придется расстаться.

– За вас и вашу дочь, – проговорил он. Они подняли бокалы и чокнулись. Камерон не очень любил шампанское, но леди обычно предпочитают этот напиток, по крайней мере так ему сказали. – Надеюсь, вы жаждете встречи с ней.

Ей стало трудно дышать.

– Я не собираюсь говорить с Клер. Я хочу только посмотреть на нее.

– Вы поступите так, как сочтете нужным, Делла. Это ваше право.

В этот вечер ее глаза казались скорее золотисто-зелеными, чем карими, губы – полнее и мягче. Камерону хотелось распустить ей волосы, взять их в руки и насладиться этим ощущением.

Она повертела салфетку в руках и подняла глаза на Камерона.

– Всего десять дней. – Она нахмурилась. – Чем мы ближе к цели, тем сильнее я волнуюсь. Мне даже страшно.

– Чего же вы боитесь?

– Всего. Боюсь, что Клер там нет. Или же она тяжело больна, прикована к постели. – Она прижала пальцы к губам, и ее глаза потемнели от боли. – Боюсь, что она окажется высокомерной и испорченной. Не захочет со мной говорить, проявит равнодушие. Я даже не знаю, что ей сказать, если вдруг решу заговорить. Все эти мысли меня сводят с ума.

– Вам ничего не надо делать, – через минуту проговорил он. – Если вы и в самом деле…

– Нет. Я хочу увидеть ее больше всего на свете. Я просто… я просто боюсь, что одного взгляда на нее мне будет недостаточно.

– Вы можете…

– Нет, Камерон. Я не хочу ломать ей жизнь. Я, конечно, эгоистка, но не до такой степени. Не хочу причинять кому бы то ни было боль. – Делла едва сдерживала слезы. – Прошу прощения, – прошептала она, пока Камерон лихорадочно соображал, как ее успокоить. – Меня потрясло то, что всего через неделю я увижу свою малышку.

А он через неделю или десять дней прочтет в ее глазах лишь ненависть и отвращение.

– Давайте не будем об этом. Не сегодня. – Она отпила шампанское и улыбнулась.

На ней были розовые чулки. Камерон прочистил горло и потянулся к галстуку. Черные подвязки с алыми розами.

– Что вы делали после того, как ушли из гостиницы? Посетили шерифа?

Розовые чулки на ее молочно-белых бедрах. Черт! Зачем он мучает себя? Ему стало душно, и он оттянул воротничок. Делла повторила свой вопрос, и Камерон рассеянно посмотрел на нее.

– Я знаю шерифа Роллинза много лет. Он предпочитает знать, кто приехал в его город. И еще он хорошо играет в шашки.

Он не рассказал ей о том, что пристрелил Мецгера, и надеялся, что никто ей об этом не расскажет. Но когда Делла, вскинув бровь, посмотрела на него, Камерон понял, что она все знает. Обреченно вздохнув, он признался, что у него случилась неприятность.

– Я рада, что меня там не было, – тихо произнесла Делла. – Не хочу видеть, как кто-то в вас стреляет.

– Я везунчик. Разве я вам этого не говорил? – Он подозвал официанта и заказал ужин.

– Я рада, – проговорила Делла. Было видно, что она борется с собой. Камерон знал, что она хочет ему сказать однажды его везение может закончиться.

– Все это прекратится, как только мы сядем в поезд и поедем на восток Там вряд ли меня кто-нибудь узнает А если и узнает, нападать не станет. – Он пожал плечами. – За пределами Сент-Луиса не многие носят оружие.

– Но вы будете в числе этих немногих, да? – Это было скорее утверждение, чем вопрос – Может, не станете надевать свой пояс, но револьвер возьмете.

– Кто рассказал вам о Мецгере?

– Один из посыльных. – Она наклонила голову и внимательно посмотрела на него. – Наверное, приятно сознавать, что мир избавился от злодея. Посыльный сказал, что Мецгер был страшным человеком.

– Я просто защищался, вот и все. И теперь на одного преступника стало меньше.

За обедом они говорили на менее душещипательные темы, но за кофе она снова вернулась к вопросу о его репутации.

– Вы могли бы уехать на любое побережье, где вам на каждом шагу не грозила бы опасность Оставаясь здесь, вы совершаете героический поступок.

– А что я буду делать на дальнем востоке или еще дальше западу?

– По крайней мере не будете все время следить за дверьми, как делаете это весь сегодняшний вечер. – Ее улыбка развеяла его подозрения. Она его поняла. – Вы могли бы заняться судебной практикой, разве нет?

– Пожалуй, да.

– Вы по-прежнему могли бы творить справедливость, но делали бы это в зале суда, а не в прериях.

Она не понимала одного. Быть одиноким гораздо легче в пустынных прериях, а не в заполненном людьми городе. На Западе полно таких, как он, – молчаливых, одиноких, которые никогда не обзаводятся семьей. Они ездят из города в город – иногда открыто, иногда тайком – в поисках той жизни, о которой мечтали в юности. И разыскивая того, кто выхватит пистолет первым.