– Мисс Марпл? Я и не знал, что она его вообще видела.

– Видела, она как раз в тот день здесь прогуливалась иупала, а миссис Бэдкок помогла ей подняться и завела к себе. Как думаешь, уАртура и миссис Бейн что-нибудь получится?

Джим, чуть нахмурившись, взял в руки часть стратостата исверился со схемой сборки.

– Мне неприятно, когда ты меня не слушаешь, –проворчала Черри.

– Что ты сказала?

– Артур Бэдкок и Мэри Бейн.

– Господи, Черри, да его жену только похоронили! Ох,женщины! Я слышал, у него сейчас с нервами совсем никуда – прямо подскакивает,если к нему обратишься.

– Вот уж странно. Никак не думала, что он будет такпереживать. А ты?

– Убери, пожалуйста, все с этого края стола, –попросил Джим, не проявляя даже мимолетного интереса к делам соседей. –Тогда я смогу попросторнее разложиться.

Черри горестно вздохнула.

– Чтобы в этом доме на тебя обратили внимание, –язвительно сказала она, – надо как минимум быть турбореактивнымдвигателем. Жизни нет из-за этих твоих моделей!

Составив на поднос остатки ужина, Черри понесла его краковине. Мыть посуду она не любила и оттягивала эту неизбежную процедуру допоследней минуты. Вывалив посуду в раковину, она накинула вельветовую куртку ивышла из дому, бросив через плечо:

– Забегу к Глэдис Диксон. Хочу взять у нее выкройки изжурнала мод.

– Давай, давай, старушка. – И Джим снова занялсямоделью.

Метнув ядовитый взгляд в сторону соседской двери, Черрипрошла мимо, свернула за угол на Бленхейм-клоуз и остановилась у дома номер 16.Дверь была открыта. Черри постучала, вошла в холл и позвала:

– Глэдис? Ты дома?

– Это ты, Черри? – миссис Диксон выглянула изкухни. – Она наверху, в своей комнате, что-то там кроит.

– Ладно, я поднимусь.

Черри вошла в маленькую комнату, там Глэдис, пухленькаяпростушка, раскрасневшись, стояла на коленях с булавками во рту и колдовала надбумажной выкройкой.

– Привет, Черри. Смотри, какую прелесть я купила вМач-Бенэме на распродаже. К поперечному рисунку хорошо пойдут оборки, какие ясделала на териленовом платье.

– Должно получиться ничего, – одобрила Черри.

Глэдис поднялась, отдышалась.

– Нажила себе несварение желудка, – пожаловаласьона.

– Нельзя тебе сгибаться вдвое сразу после ужина.

– Наверное, надо сесть на диету, – сказала Глэдис.Она опустилась на кровать.

– Что нового на студии? – спросила Черри, каквсегда охочая до сплетен из мира кино.

– Ничего особенного. Правда, языками чесать неперестали. Вчера на площадку вернулась Марина Грегг – и тут же устроилакошмарную сцену.

– В смысле?

– Ей не понравился вкус кофе. По утрам, чуть попозже,на съемках всегда пьют кофе. Короче, она сделала глоток и говорит: вкускакой-то странный. Чушь, ясное дело. Никакого странного вкуса быть не могло.Кофе приносят в кофейнике прямо из столовой. Ей-то я, конечно, наливаю вспециальную фарфоровую чашку, шикарную такую, не как у других, – но изтого же кофейника. Так что ничего странного в этой чашке быть не могло.

– Нервы, наверное, – предположила Черри. – Ичто дальше?

– Да ничего. Мистер Радд быстро всех успокоил. У негонасчет этого настоящий талант. Он забрал у нее кофе и вылил в раковину.

– Между прочим, довольно глупо, – медленно сказалаЧерри.

– Почему… что глупо?

– Если с кофе что и было не так, теперь об этом никтоне узнает.

– Что могло быть не так? – с тревогой в голосеспросила Глэдис.

– Видишь ли, – Черри пожала плечами, – вкоктейле у нее в день приема что-то оказалось, верно? Такую штуку можнопровернуть и с кофе. Не вышло с первой попытки – вдруг выйдет со второй?

Глэдис поежилась.

– Уж больно не нравится мне все это, Черри, –сказала она. – Кто-то ведь на нее взъелся. Были новые письма с угрозами… атут еще эта история с бюстом.

– С каким бюстом?

– Мраморным. В павильоне на съемочной площадкеотстроили кусочек то ли австрийской усадьбы, то ли дворца. С каким-то смешнымназванием, Шотбраун, кажется. По стенам развешали картины, кругом фарфороваяпосуда, мраморные бюсты. Этот стоял наверху, на полке, – видно, незатолкнули его назад как следует. В общем, по дороге прогромыхал тяжелыйгрузовик, и от тряски этот бюст слетел вниз – прямо на то самое место, гдеМарина сидит во время большой сцены с графом… не помню, как его. Размолотил этокресло вдребезги! Слава богу, что в это время не снимали. Мистер Радд велел неговорить ей об этом ни слова и притащил вместо разбитого другое кресло, а когдавчера она появилась и спросила, почему поменяли кресло, он сказал: то кресло,мол, было из другой исторической эпохи, а это к тому же лучше смотрится вкадре. Но больно не понравилось ему все это, точно могу сказать.

Молодые женщины переглянулись.

– Занятно, – медленно произнесла Черри. – И вто же время…

– Пожалуй, уйду я оттуда, из студийной столовой, –сказала Глэдис.

– Почему? Тебя-то никто не собирается травить илибросать мраморные бюсты тебе на голову.

– Так-то оно так. Да ведь иногда хотят угробить одного,а достается другому. Ни в чем не повинному. Как Хитер Бэдкок.

– Что правда, то правда, – согласилась Черри.

– Знаешь, – сказала Глэдис, – я тутсоображала. Я ведь была в тот день в Госсингтоне, помогала с обслуживанием. И втот момент была совсем рядом.

– Когда Хитер умерла?

– Нет, когда она расплескала коктейль. Все платьезаляпала. А платье, между прочим, просто прелесть, нейлоновое, ярко-синее.Купила его специально для этого случая. И чудно все как-то вышло.

– Что чудно?

– Я тогда сразу и не подумала. А вот сейчас соображаю,и выходит чудно.

Черри выжидательно смотрела на нее. Она поняла, что «чудно»в данном случае вовсе не означает «весело» или «забавно».

– Господи, и что там было чудного? – категоричноспросила она.

– Я почти уверена, что она сделала это нарочно.

– Нарочно пролила коктейль?