Некоторое время шли молча.

– Ну, ладно, – наконец, пробормотала она. – Дам тебе одеяло, ночуй на сеновале. Но тихо-тихо. Ты, городской, сумеешь спать на сеновале? Вы, городские, все прям князья.

– Хоть я и городской, на сеновале сплю как сурок. А насчёт князей, это ты брось.

Она задумчиво посмотрела на него, потом спросила:

– А князь, это побольше, чем граф?

– Смотря кто и где.

– У нас тут есть графские развалины. Я тоби заутресь покажу. Оченно важного графа развалины. Хотели музей городить, будто у него в гостях бывал какой-то писатель, чи не писатель, не помню. А ентот краевед, который из Бельцов, доказал, что тот писатель бывал не тут, а там, в Бельцах, и музей открыли там, а развалины оставили нам.

…Ночью он проснулся оттого, что кто-то с сопением лез к нему под одеяло.

– Что?!

– Тихо, балда.

– Зинаида! – прошептал он. – Ты чего?

– Того…

Ближе к утру он спросил:

– Что ж ты мне плела сказки про честных девушек?

– А чаво другого я могла сказать?.. – и когда уходила уже, шепнула: – Ты, масквич, не торчи тута на свету… Как петухи запоют, иди по той дороге вон из села. Там лесок будет, и там спи. Я справку с председателя стрясу, догоню тоби…

Через десять дней они вернулись в Москву весьма довольные друг другом и своим маленьким приключением, но без взаимных клятв. Лавр отправился к себе, а она к себе, «пачпорт выправлять».

– А вы знаете, что Сергей Эйзенштейн жил в этом доме? – вопросил Лев Ильич. – Он мой добрый товарищ, между прочим, коллега и учитель!

– Да, он жил в квартире номер два, – отозвалась Дарья Марьевна. – Такой был барин, и не подходи! – и после этого пояснила Лавру, которого только что зазвала в их комнату Лина: – Лев Ильич сотрудник «Мосфильма», ассистент режиссёра. Сейчас они с Сергеем Михайловичем снимают новый фильм! Называется «Александр Невский».

– Собственно, уже сняли, – гость нацелился в тарелку с печеньем, уцапил одно, и отправил в рот. – Идёт монтаж и озвучка. Сам товарищ Сталин контролирует процесс! Скоро премьера. Вы, молодой человек, бывали на киностудии?

Лина прыснула в кулачок.

– Что в этом смешного? – деликатно удивилась бывшая графиня Апраксина, а ныне работник Наркоминдела Дарья Марьевна Пружилина.

– Лев Ильич меня не узнал, – улыбнулся ей Лавр, и обратился к помощнику режиссёра: – Мы с вами знакомы, а встречались как раз на «Мосфильме».

– Да? Правда? – спросил Лев Ильич.

– Как интересно! – продолжала удивляться Дарья Марьевна.

– Когда снимали «Петра Первого», – напомнил Лавр. – Я приезжал вместо профессора Силецкого.

– А! Да! Верно! Суровый обличитель исторической неправды! Помню! – Лев Ильич натужно рассмеялся, и обратился к дамам: – Вы не представляете, какой он устроил нам урок истории. Всё, что мы снимали, раскритиковал.

– Да уж, – признался Лавр. – А хотите на спор, когда выйдет фильм про Невского, я и его раскритикую.

– Критиковать и без вас много желающих. Из-за таких вот критиканов пришлось дважды переписывать сценарий. Один умник дал рецензию, что авторы сценария полностью исказили историю Руси XIII века. А ведь Сергей Михайлович Эйзенштейн и не должен буквально экранизировать события! Это не учебник, это кинофильм, в котором неизбежны отступления от исторической правды, романтизация, как, например, в романе Дюма про трёх мушкетёров. Вы знаете, что Дюма всё сам сочинил, вопреки истине?

– Конечно, знаю.

– А стали бы вы ему пенять за это?

Лавр когда-то жил в Вене, к старости разбогател, и весной 1832-го из любопытства поехал в Париж. Лучше бы он этого не делал. В городе шло восстание: баррикады, гильотины, расстрелы. Может быть, правительственные войска перебили и не очень много народа, но запашок из предместий, где из-за холеры перемёрли десятки тысяч бедняков, добавлял в статистику сумятицы… Александра Дюма-père он видел, причём видел на второй день после появления в газетах лживых сообщений, что роялисты его расстреляли – но разговаривать с ним случая не представилось. А «Трёх мушкетёров» Дюма тогда ещё не написал.[49]

Теперь он, конечно, не стал об этом рассказывать, а просто заметил, что представления о чести в те времена, которые описал в своём романе Дюма – то есть в начале XVII века, были весьма специфичны:

– Они бы вам не понравились, Лев Ильич. Вы ведь из простых?

– Это что вы имеете в виду, молодой человек? – возмутился кинодеятель.

– А то, что если бы вам довелось жить тогда, вы бы не увидели в подвигах мушкетёров ни романтики, ни особой чести.

Лев Ильич отмахнулся от него, и пустился в рассказ о событиях XIII века, когда новгородские князья противостояли экспансии рыцарских орденов.

Лавр скучал. Ему надо было писать заявку на топливомер. Готовить ужин к возвращению мамочки с работы. Почитать новый номер немецкого технического журнала. А он сиди тут, слушай этого малообразованного фанфарона. Но что делать: соседи! Надо уважать.

В дверь постучала баба Нюра, позвала Лавра к телефону. Звонила Зина. Сразу начала жаловаться:

– Проклятый председатель! Ужо я ему устрою!

– Что опять случилось?!

– Он, гад, в справке моё имя написал с двумя «н»! Вместо Зинаида написал Зинна!

– И что?

– Дык же ж и пачпорт мне выдали, будто я Зинна! У, гад!

– Как же ты не углядела?

– Ишшо мне проверять за им! Поеду в выходной, в морду евоную плюну. Дай сто рублёв.

– А на работу взяли тебя?

– Взяли! Ишшо бы им мене не взять…

Повесив трубку, Лавр не вернулся к Пружилиным. Пусть развлекают коллегу товарища Эйзенштейна без него. Только позже, когда они провожали гостя, он вышел в коридор. Пожал деятелю кино руку. Потом готовил на кухне ужин, а Дарья Марьевна мыла посуду.

Она спросила: что, мол, за трудности? Плохой телефонный звонок? Он со смехом рассказал ей о забавных проблемах Зины, а заодно упомянул, что ездил в Муром, но не тот, который все знают, а на юге, про который никому неизвестно.

– Мне-то как раз про тот Муром известно, – сказала Дарья Марьевна. – Мой бывший муж владел там землёй. Если бы не все эти революции, так бы и жила там в его графском имении. И вы, Лавр, в эту свою поездку могли бы меня там встретить. И меня, и Линочку.

Появлению почти забытого им Лёни Ветрова Лавр удивился. Думал, после того, как он во время пивных посиделок в Александровском саду рассказал Лёне в своих странных способностях, тот его и видеть-то не захочет. Но вот: Лёня притащился к воротам их артели и терпеливо ждал прихода Лавра!