– Здоро́во, старый друг! – приветствовал его Лавр.

Лёня не спеша сложил газету, встал со скамейки и протянул руку:

– И тебе не кашлять. Что-то ты поздновато на работу приходишь.

– А, тебя перевели контролёром в наш отдел кадров.

– Вижу, чувства юмора ты тоже не потерял.

Август был жарким. Оба были одеты легко, но Лавр – только в летние брюки и рубашку, а Ветров щеголял в светлом костюме.

Некоторое время они пикировались, улыбаясь и тряся друг другу руки, потом Лёня пригласил сеть вместе на ту же скамейку. Сели.

– Есть у меня к тебе, Гроховецкий, дело, – сказал Ветров.

– Знаем, знаем: ты без дела не приходишь, – заметил Лавр, соображая, что Ветров удержался и не назвал его уличной кличкой «Грошик», как в их былые встречи.

– Мне сказали, что ты знатный изобретатель.

– Да ладно! «Знатный»!

– Нет, в самом деле. Не только историк и археолог, а ещё монтируешь агрегаты.

– Приборы.

– Что?

– Приборы я конструирую, а не агрегаты монтирую.

– Правда? А как получилось, что ты – историк, археолог, превратился в конструктора?

– Ага! Тебе всё-таки надо, чтобы я сочинил историю.

– Нет, нет! Кончай шутить. Есть интересный заказ.

– Излагай.

– В стране развелось много вредителей. На производстве они портят оборудование, в науке тормозят разработку нужной стране техники. Но хуже всего, когда вредители забиваются в щели управленческого аппарата и незаметно разлагают государство.

– Я слышал об этом по радио, – задрал брови Лавр. – И, признаться, в ум не возьму, зачем слышать ещё и от тебя.

– Да! И по радио, и в газетах. Сегодня «Правда» опубликовала открытое письмо иностранных специалистов с завода «Красный путиловец». Читал? – Ветров развернул газету, и с выражением прочёл: – «Обязуемся помочь русским товарищам побороть и уничтожить вредителей, чтобы вредители не могли помешать пятилетке – гигантской работе революции».

– Я не торможу разработку новой техники, а наоборот, ускоряю!

– Грошик! Тебя никто ни в чём не подозревает!

– Всё-таки ты не удержался и обозвал меня Грошиком! – с досадой сказал Лавр. – Но давай ближе к делу. Ты про какой-то заказ говорил. Может, про него расскажешь?

– Я и рассказываю. Органы арестовывают этих вредителей, прокуратура ведёт следствие, а потом их судят. Вот в чём дело.

– Ну, ты даёшь. В тот раз пиво со мной пить не стал, сбежал, только бы меня не слушать. А теперь сам болтаешь, не остановить. Меня вообще-то Кубилин ждёт.

– Товарищ Кубилин знает, что ты сегодня занят и не придёшь.

– Фу.

– На днях Иосиф Виссарионович Сталин высказал опасение, что вредители могут даже на следствии продолжать свою вредительскую работу, оговаривая невиновных. А надо не допустить, чтобы страдали невиновные. Наш генеральный прокурор товарищ Вышинский принял к руководству указание товарища Сталина, и спрашивает: как проверить, правду ли говорит человек? Мы не можем отвлекать от полезной работы людей, оговоренных напрасно, лживо. Поэтому нам нужны приборы, которые смогут неопровержимо уличать вредителя во лжи.

– Ребята из кружка Виталика Гинзбурга могли бы тебе сделать такие приборы. Ты же знаешь Виталика, мы с тобой у него познакомились.

– Вот Виталик тебя и рекомендовал.

– Мило. Встречу его, поблагодарю.

– Ну, рассказывай.

– О чём?

– Как сделать этот прибор.

Лавр вытаращил глаза:

– Ты в своём уме?

– А чего? Андрей Януарьевич назначил нам встречу на час дня, успеем обсудить. Приведёшь в порядок мысли, подберёшь аргументы.

– Зачем мне идти к этому Януарьичу?

– Изложишь ему свои соображения, обоснуешь материальные затраты, договоритесь о сроках. Давай, рассказывай, не тяни. Что ты знаешь про эти приборы? Ведь что-то знаешь! Иначе бы Гинзбург тебя не назвал.

– Ну, знаю. Как всякий нормальный человек, я слежу за научной периодикой.

– Ха-ха! В нашей периодике об этом ничего нет. Я проверял.

– Конечно! Если б что было, ты не пришёл бы ко мне. Что же я знаю? – задумался Лавр. – В журнале Popular Mechanics года два или три назад сообщали, что американский аппарат одновременно регистрирует у клиента динамику артериального давления, пульса и дыхания. Описывали опыт применения на подозреваемых в преступлении. Предлагали измерять вдобавок электрическое сопротивление кожи, но о результатах там не было.

– Уже хорошо. Сможешь сделать такой прибор?

– Опять ты за своё.

– Но тебе известно, что такой прибор есть! Какая трудность, повторить?

– А тебе известно, что есть паровозы. Иди, и построй паровоз. Ведь схемы-то нету! Надо заново производить все измерения, придумывать, как снимать показания, как их совмещать, как выводить для использования, как толковать, и как скомпоновать весь этот комплекс! Работы на полгода минимум. Потом эксперименты до одурения.

– Отлично. Со сроками разобрались. А какие нужны деньги и материалы?

– Иди к чёрту.

– Нет, мы пойдём к генеральному прокурору.

– Слушай, а давай предложим ему античный вариант? В одном итальянском журнале прочитал. Жрец кладёт в руку подозреваемого птичье яйцо с нежной скорлупой. Потом задаёт вопросы. Если жулик начнёт нервничать, он яйцо обязательно раздавит. И все дела: руби ему голову. Просто и дёшево! Януарьичу понравится.

– Не понимаю я тебя, Гроховецкий. Солидный заказ от солидной конторы. Оформим через твою артель. Заработаешь денег. Заведёшь полезные знакомства. Какая тебе разница? Ты же работаешь для армии.

– В том-то и дело! У меня заказов на два года вперёд. Последний подписал сам товарищ Тухачевский. Когда мне заниматься твоей детективной чепухой?

Лавр юлил по привычке. Привыкнув, попавши в прошлое, следить, чтобы своими техническими поделками или идеями не изменить будущее, он и в своём настоящем иногда сомневался, надо ли делать то или это.

Ветров задумался, бормоча про себя: «Эх, эх». Потом махнул рукой:

– Ладно! Выдам тебе тайну. Только – никому! Понял?

– Ну? Что ещё за тайна?

– Никому?

– Никому.

– Все заказы Тухачевского скоро накроются медным тазом. Вместе с Тухачевским. Так что бери мой заказ, не прогадаешь.

– Как это?

– Под подозрением Тухачевский. И все, кто с ним связан, тоже.

Лавр захохотал:

– Да ты, я вижу, на всё готов, лишь бы втянуть меня в это гиблое дело! Надо же такое придумать. А меня выдумщиком называл.