Пришлось звать фотографа-частника, из тех, что тучами вьются возле ЗАГСов.

– А гармонист? – куражилась Зина. – Гармониста хочу!

Заказали гармониста.

За два дня до торжества посыпались обещания сюрпризов.

В артели наобещал сюрприз товарищ Кубилин. Потом позвонил Виталик, сказал, что кое-кого приведёт, и это будет сюрприз. А Коля Сигал забежал прямо на дом: проверил адрес, а заодно сообщил, что придёт не один, и это будет ба-а-альшой сюрприз.

Ну, спасибо.

Поскольку Пружилины устраивали свою свадьбу на квартире Анжелкиного жениха, они отдали свой стол Гроховецким. Лавр в большой комнате составил два стола вместе. Недоставало стульев; он принёс из библиотеки длинную толстую доску, положил на два табурета – получилась лавка даже лучше, чем была когда-то у Вятко-князя.

Расписали их с утра, так что половину гостей они привели с собой из ЗАГСа – и до подхода остальных развлекались, кто как хотел. Зина – по паспорту Зинна, взяла фамилию мужа, и раз уж её паспорт всё равно шёл на замену, заодно пожелала исправить имя. Стала она Зинаидой Гроховецкой.

Дарья Марьевна была дома, она ещё только собиралась идти на свадьбу Анжелки; Зина затащила её к ним, подбила петь песню из пока не вышедшего на экраны кинофильма, а по радио её пела артистка Валентина Серова. Позвала и маму Лавра:

– Елена Эдуардовна! Поём вместе!

И колхозница Зина в компании с бывшими графиней и княгиней, взяв четвёртым голосом жену старого большевика бабу Нюру, заголосила на весь дом – а поскольку широкие окна были распахнуты, то и на весь двор:

Тем временем у мужской части молодёжи были свои дела. «Сюрпризом» Виталика был молодой ленинградец, который в свои двадцать пять лет – весной этого года, защитил докторскую диссертацию по физике, а теперь приехал в Москву делать доклад в Академии наук. Там-то Виталик его изловил и доставил в качестве подарка Лавру, потому что оный молодой учёный имел свои соображения об устройстве физической Вселенной, и мог быть Лавру интересен. Все уважительно звали его Александром Даниловичем.

Пока женская часть коллектива надрывала глотки, распевая песни в комнате, они на кухне обсуждали, что для понимания сути пространственно-временного континуума надо забыть всю событийность мира и отвлечься от всех свойств материи, и учитывать лишь степень их зависимости друг от друга. Причём рассматривать зависимости и воздействия надо, тоже забыв о всяких свойствах, кроме формального свойства транзитивности![51]

– Воздействие есть элементарная причинно-следственная связь, – говорил Александр Данилович. – Если так, то пространственно-временна́я структура мира – всего лишь его причинно-следственная структура, взятая в соответствующей абстракции.

– А если человек попадает в прошлое? – спросил Лавр. – Он сам следствие каких-то причин, а теперь становится причиной тех причин, следствием которых стал.

– А, путешествие во времени! – говорил Виталик. – Об этом писал Герберт Уэллс. Ты читал «Машину времени» Уэллса, Александр Данилович?

– Передвигаться во времени в прошлое нельзя, – махнул рукой молодой доктор наук. – Потому что времени, как физического объекта, не существует. Время – просто название комплекса явлений, происходящих в природе. Мы его и мерить-то можем только косвенно. Название, понимаете? Выражающее наше представление о последовательности.

– Тем временем, время идёт, – скаламбурил кто-то.

Наступал полдень, один за другим шли остальные гости.

Дарья Марьевна извинилась, что ей к пяти на свадьбу дочери, а она с их песнями уже сорвала голос, и ушла. Ждавший гостей в прихожей Лавр тепло с ней попрощался, открыл дверь, и вдруг увидел такое… Он увидел, что за сюрприз приготовил ему Коля Сигал: привёл с собой их общую сокурсницу, Леночку с Таганки!

Леночка была поражена не меньше Лавра. Для неё это тоже был сюрприз. Однако она быстро пришла в себя:

– О, вот куда мы пришли! Спасибо тебе, Коля. Что, жизнь удалась, Лавр Фёдорович?

– Ого! – восхитился Коля. – Ты его отчество знаешь?

– Более или менее удалась, – немного смущённо ответил Лавр.

– И ты познакомишь меня с молодой женой, счастливицей?

– Конечно! Идём в комнату.

Они пропустили череду девиц, которые, ведомые его мамочкой, вносили в комнату блюда с салатами и нарезками. Играл патефон. В углу комнаты кто-то танцевал под модную в этом году песенку «Пчела и Бабочка»[52]:

Девчонок было меньше, чем парней, в основном девушки студентов. Две колхозницы с Мурома, подружки Зины, обещали, но не приехали. Пока рассаживались за столами, Леночка, бросив своего Колю, прошла к патефону, порылась в пластинках, отыскала одну с песней «Не надо вспоминать»[53] в исполнении Константина Сокольского, и опустила на неё иглу. Над шумом голосов поплыли звуки:

Не глядя на Лавра, она прошагала к своему месту, села рядом с Колей и демонстративно опустила головку ему на плечо. Зина что-то учуяла. Повернулась к Лавру, спросила громко:

– А штой-та не все радываются? Ай, кого-то завидки беруть?

– А-а-а! – закричали гости. – Всех завидки берут!

– А мы грустить не станем! А мы возьмём бокал!

– И молодых поздравим…