— Очевидно, кто-то проник туда ночью. Тереза заходила в спальню примерно в полпятого утра, чтобы проверить детей, и ничего подозрительного не заметила. И, сэр, просто для полноты картины — я точно знаю, что Малдуны пытались завести детей в течение многих лет. Насколько мне известно, у нее случилось по меньшей мере два выкидыша.

Фергюсон повертел сигару во рту, а потом покрутил пальцем в воздухе, призывая О’Рурка продолжить.

О’Рурк вновь заглянул в записи.

— Детектив Малдун, по понятным причинам взволнованный, немедленно вернулся к дому Томми Картера и напал на него, прежде чем его успели остановить детектив Макгэрри и детектив-сержант Спейн.

Фергюсон вынул сигару изо рта.

— И чем же, черт побери, они там занимались, что не смогли добраться до Малдуна прежде, чем тот добрался до Картера?

— Они, э-э… все случилось слишком быстро, сэр.

— М-да… — протянул Фергюсон. — Я на сто процентов уверен, что теперь существует видео, свидетельствующее о жестокости нападения Малдуна.

— Сэр, могу я…

— Нет, Финтан, не можешь. Малдун отстранен на неопределенный срок без сохранения заработной платы.

— Но, сэр…

— Благословенная Ассоциация представителей полиции может и обязательно поднимет шум. Не сомневаюсь, что Шейла Эпплтон уже завтра утром будет в моем кабинете, однако «видео погубило звезду радио»[75], Финтан, и то же самое оно может сделать с карьерой Малдуна. — Сделав паузу, Фергюсон взглянул на темнеющее небо. — Более того, твоя оперативная группа больше не может осуществлять открытое наблюдение за Картером и его…

О’Рурк шагнул вперед, чтобы заглянуть Фергюсону в глаза.

— Сэр, вы не можете… Это именно то, чего он добивался.

Фергюсон развернулся всем своим массивным телом, вынудив О’Рурка отпрянуть.

— И это именно то, что он получит.

— Но это их рук дело!

— Конечно их, Финтан, я не чертов идиот. Однако если бы у тебя была хоть малейшая улика, связывающая Картера или кого-то из его людей с этой пошлой инсталляцией из ножей и плюшевых мишек, то я бы уже услышал о ней, верно? Или ты что-то от меня скрываешь?

Поджав губы, О’Рурк покачал головой.

— Тогда заткнись и прими успокоительное. Либо мы снимем наружку с него и его приятелей, либо стараниями адвоката запись окажется в шестичасовых новостях. Видео убьет нас наповал, ты прекрасно это знаешь. Так что прекращай капризничать и признай, что тебя уделали.

— Но…

— Отменяй наблюдение сейчас же. Тебе придется родить другой способ достать Картера, и, черт возьми, пусть он окажется поумнее, чем предыдущий. Это даже не буря из дерьма. Это цунами.

Фергюсон выкинул окурок сигары за парапет балкона, проигнорировав донесшееся снизу жалобное «Ой!».

— Либо придумай, как продвинуться вперед, либо отказывайся от расследования. В любом случае действуй быстро, если хочешь спасти карьеру, в которую ты так… влюблен.

О’Рурк посмотрел на бетонный пол балкона, пару мгновений борясь с желанием ухватить один из цветочных горшков и зашвырнуть его куда-нибудь подальше.

— Да, сэр.

Фергюсон еще сильнее затянул пояс на халате.

— А теперь, если ты не против, я должен вытащить совершенно безобидный кусок плоти из своей спины только по той причине, что моей праведной жене надоело на него смотреть. Честно говоря, я думаю, ее тошнит от всего моего вида, но с ним она точно ничего поделать не сможет.

Фергюсон двинулся к балконной двери, но, проходя мимо О’Рурка, вдруг остановился и заговорил тихим голосом:

— Если через полгода Картеру и его компании благополучно предъявят множество неоспоримых обвинений, то ситуация с детективом Малдуном сделается куда более управляемой и средства массовой информации будут сочувственнее относиться к его бедственному положению. Но на данный момент… сам понимаешь…

— Да, сэр.

— А пока впиши две сотни от моего имени в сбор денег для Малдуна.

О’Рурк кивнул.

— Только при условии, что я не умру к тому времени от рук какого-нибудь увлеченного своим делом мясника…

Визг автомобильных шин заставил Симону вздрогнуть. Рефлекторно она вцепилась в лежавший в кармане газовый баллончик. Автомобиль Банни — тот ужасный «Порше» из 1980-х — притормозил у бордюра, и оттуда стал выбираться сам его хозяин. Симона до сих пор не могла привыкнуть к машине. Во многих отношениях Банни был человеком, абсолютно не склонным к внешним эффектам, однако он ездил на этой автонелепости, которая больше времени проводила в автомастерских, чем на дороге. Странности добавляло и то, что объемы тела Банни не позволяли удобно вылезать из «Порше» без применения консервного ножа.

Выбравшись наконец из машины, он быстро обошел ее с обеспокоенным выражением лица.

— Прости, прости, прости.

— За что ты извиняешься?

— Я должен был проводить тебя домой, но не успел.

— Все нормально, не переживай. Честно говоря, я даже забыла…

Вообще-то, не забыла. Она прождала двадцать минут на пронизывающем декабрьском холоде. Обычно по его появлению можно было сверять часы, и — как бы ни хотелось это отрицать — она с нетерпением ждала тех вечеров, когда он не был занят на службе. Эти вечера становились самыми яркими событиями ее рабочей недели. Его неявка привела ее в куда более паршивое настроение, чем она могла позволить себе признать. И ведь именно сегодня! Она восприняла это как знак.

Банни, кажется, слегка обиделся.

— Понятно. Что ж, тогда хорошо. Я не хотел, чтобы ты волновалась. Не возражаешь, если я пройду с тобой хотя бы пару остановок?

Симона посмотрела вдоль улицы. Они с Банни стояли в сотне метров от парадной двери дублинской резиденции Сестер Святого. Симона кивнула, и они пошли в ногу, пару секунд прошагав в полном молчании.

Искоса взглянув на Банни, она заметила, что он хмурится.

— Что-то случилось? Ты какой-то напряженный.

— Да… Я охеренно облажался, и все полетело в задницу. Помнишь, я рассказывал про Динни Малдуна?

— Этот тот парень, который помог тебе украсть козу?

— Нет.

— Чувак, которого ты свесил вниз головой с моста О’Коннелла?

— Нет.