— Так, не подсказывай… — Она остановилась и стала напряженно вспоминать, кусая костяшки пальцев.

В то время как у нее имелось за душой не так уж много историй, которыми возникало желание поделиться, Банни носил в себе бесконечный запас баек. Правда, в общих чертах они иногда повторялись, но он рассказывал так увлекательно и смешно, что Симоне не хотелось его прерывать.

Симона пощелкала пальцами.

— Парень, с которым ты учился и которого на его же мальчишнике вы посадили голым в поезд до Белфаста?

Смутившись, Банни кивнул.

— Да, это он.

Симона победно ударила кулаком по воздуху.

— Да, я прошла тест! — Затем она заметила выражение лица Банни. — Хм-м, прости. С ним все в порядке?

— Нет, — ответил Банни, когда они снова двинулись в путь. — Динни отстранили от службы без сохранения заработной платы. Он сильно избил Томми Картера. А мы с Гринго охеренно затупили. Не смогли остановить его вовремя.

— Зачем он это сделал?

Банни провел рукой по волосам и надул щеки.

— У него маленькие дети-двойняшки. Они с женой целую вечность пытались их зачать. Динни вернулся домой и застал жену в панике. Кто-то проник ночью в их дом и в качестве угрозы перерезал горло паре плюшевых мишек.

— О господи…

— Ага. Больные ублюдки. Динни психанул, ему просто снесло крышу. Он вернулся к Картеру и стал его бить, на что тот и рассчитывал. Инцидент снимался на видео. Картер соскочил чистеньким, а Динни потерял работу. И все из-за того, что мы облажались.

— Как будто ты мог предвидеть…

Банни покачал головой.

— Конечно мог, даже был обязан. Никак не могу отделаться от этой мысли. Я только что от Динни. Его жена говорит, что ему, возможно, стоит уйти из полиции. Когда мы с Гринго сменили его утром, он был в прекрасном настроении, много шутил о том, что хочет купить в выходные навес. И вот теперь…

Симона мягко дотронулась до его плеча.

— Ты не сможешь спасти всех, но… мне нравится, что ты пытаешься.

Последние несколько шагов до двери они прошли молча.

— Такие дела. Однако есть и хорошая новость: мы с Гринго, похоже, вернемся к обычному графику, так что я буду приходить чаще и слушать, как ты поешь. Правда, если меня не переведут в Донегол[76] в наказание за то, что я все запорол.

— Понятно…

— Что же, ладно. Скорее всего, увидимся завтра.

Банни протянул руки для традиционных объятий на прощание, как вдруг Симона остановила его, положив руку на грудь. Она посмотрела ему в глаза и, прежде чем успела хоть что-то подумать, ухватила за галстук, а затем потянула вниз, увлекая его губы к своим. Крепко поцеловав его, она слегка отстранилась. Банни смотрел на нее сверху вниз с растерянным выражением лица.

— Обосраться… Что на тебя нашло?

Не поднимая глаз, она продолжила расправлять его и без того прямой галстук.

— Ради нас обоих я сделаю вид, будто ты сказал что-то более романтичное.

— Ох. Верно. Извини, я…

— Что же до ответа на вопрос: дубина ты стоеросовая! Я ценю, что ты ведешь себя как идеальный джентльмен и все такое…

— Понятно.

— …но я уже сбилась со счету, сколько сигналов тебе послала. Кажется, ты поймешь намек, если только я начну танцевать стриптиз.

— Я тупорылый баран.

— Окей. Наверное, будет лучше, если стану говорить только я.

Пауза.

— Дело вот в чем. Один знакомый сестрам священник в Голуэе устроил вечеринку по поводу ухода на пенсию. Так что они все вместе уехали туда на ночь. Сегодня…

Она провела руками вверх и вниз по его галстуку.

— И вот я подумала, не захочешь ли ты зайти на чашечку кофе, — и прежде чем ты что-нибудь ответишь — да, я знаю, что ты не пьешь кофе. Ну… что скажешь?

Симона нервно зажала его галстук в пальцах. Банни ничего не ответил.

Он продолжал молчать.

Потом она вспомнила, что запретила ему говорить.

Симона посмотрела в его большое, радостно улыбавшееся лицо. Банни медленно и выразительно кивнул.

— Тогда идем.

Она ухватила его за руку, повернулась и быстро зашагала по дорожке. Остановившись у двери, Симона принялась рыться в сумочке в поисках ключей. Банни стоял рядом, и она чувствовала, как его тело слегка прижимается к ее.

Наконец ключ нашелся.

Нервничая, Симона два раза попала ключом мимо скважины. Он взял ее за руку и направил ключ внутрь замка. Она хихикнула.

Развернувшись, она толкнула дверь попой, одновременно протягивая руки к…

— Ах, вот ты где!

Симона закричала.

Банни закричал.

В конце коридора вспыхнула лампа, осветив сестру Бернадетт, которая выглядела меньше, чем обычно, поскольку сидела в огромном кресле.

— Сегодня ночью мы все ужасно нервные.

— Простите, сестра, но что вы тут делаете? В смысле, все в порядке?

— Машина окаянная сломалась. Теперь я сижу и жду, пока один знакомый анонимный алкоголик ее починит и вернет обратно.

— Э-э, сестра, — обрел дар речи Банни, — вряд ли он будет заниматься этим ночью.

Сестра Бернадетт внимательно на него посмотрела.

— Он занимается этим, когда я его прошу. Кстати, о неожиданных явлениях: ты что тут забыл, детектив Макгэрри?

— Я, хм… пригласила его на секунду, — ответила за Банни Симона. — Дело в том, что, э-э… Ноэлю пришлось уехать на пару дней.

— Неужели?

— Да, и он… попросил пока пожить у него.

— У него кот, — вставил Банни.

— Да, кот. И я подумала, если вас троих не будет, для чего мне тут сидеть одной и…

— У нас тоже есть кот.

— Конечно, — кивнула Симона, — но Броди очень независимый кот. — Это была правда. Броди появлялся примерно раз в неделю, мочился на что-нибудь и уходил. — В то время как кот Ноэля…

— Тидлс, — вставил Банни.

— Тидлс, — повторила Симона, взглядом дав понять Банни, что дальнейшая помощь не требуется, — чувствует себя одиноко, когда Ноэль уходит. Начинает орать.

— Понятно.

— Так что я пришла взять сумку, а Банни любезно предложил меня подвезти.

— К коту, — вставил Банни.

— В квартиру Ноэля, — продолжила Симона, — где я буду, ну… заботиться о коте.