— Да, — сказала сестра Бернадетт, — вроде все сходится. Молодец.

Она встала и пошла на кухню, бормоча себе под нос:

— За котом она ухаживать собралась… Теперь это так называется? Ну, я даже не знаю, что сказать!

Симона повернулась к Банни, скорчив гримасу.

— О господи, — сказал он.

— Ага, получилось плохо.

— Отвратительно, — согласился Банни. — В смысле, я-то был хорош, а ты ужасная лгунья.

— Серьезно? Тебе кажется, сейчас подходящее время острить?

Банни энергично помотал головой.

— Ни в коем случае!

— Хорошо.

— Как думаешь, Ноэль разрешит тебе поспать на диване?

Она ударила его чуть сильнее, чем намеревалась, но не слабее, чем он заслуживал.

Бен Уильямс взглянул на часы, когда колеса самолета из Антверпена (рейс AI424) соприкоснулись со взлетно-посадочной полосой: 20:37 — точно вовремя!

В правой руке он держал рацию.

— Самолет сел, будьте наготове.

На поясе висела еще одна рация, которую он использовал для связи через наушник с наземным контролем аэропорта.

Бен работал координатором по безопасности. Его компания перемещала грузы на сотни миллионов фунтов в год, и большую часть он просто отслеживал из офиса, но сегодняшний был особенным. Антверпенский рейс прилетал раз в полгода, и за последние семь лет Бен не пропустил ни одного — настолько это было важно. Бен пытался втолковать эту мысль Моред, но жена отказывалась принимать его точку зрения. День ее рождения должен оставаться ее днем рождения — несмотря ни на какие обстоятельства. Бена особенно задевало, что в обратную сторону данное правило не работало: его день рождения всегда был подвижным праздником — как, например, в тот раз, когда ее коллега Карен решила устроить девичник. В результате на прошлой неделе они поругались, и в течение пяти дней с тех пор обстановка в доме Уильямсов напоминала жизнь в Берлине во времена холодной войны. В конце концов он начал думать, что единственным способом вырваться из немилости, в которую он попал, может стать повышение по службе и преподнесение в подарок Моред бриллианта. Ирония этих мыслей не ускользнула от него, пока он наблюдал, как рейс AI424 докатился до конца взлетно-посадочной полосы и точно по расписанию стал поворачивать на выделенную ему дорожку. В трюме самолета лежали необработанные алмазы на шестнадцать миллионов фунтов стерлингов. Дважды в год сырье для всех ювелиров Ирландии доставлялось через Дублинский аэропорт, и задачей Бена было следить, чтобы все проходило гладко.

Система была продумана до мелочей. Один фургон забирал камни из самолета и отвозил в ангар номер 3 — заранее подготовленный и абсолютно чистый. Там уже находились вооруженная охрана и девять приданных ей спецназовцев из полицейского подразделения быстрого реагирования. В ангаре груз алмазов разделялся и развозился тремя бронированными фургонами — каждый с двумя полицейскими машинами сопровождения — в распределительные центры по всей стране. Конечно, это была самая опасная часть операции, особенно в свете недавних событий. Именно поэтому в ангаре номер 3 в настоящее время находилось двенадцать фургонов. Никому, кроме Бена, не будет известно, кто повезет настоящий груз алмазов, а кто — пустые кейсы. Ему очень хотелось, чтобы с такими шансами им повезло. Боссы выразили недовольство дополнительными расходами, но будет хуже, если его обвинят в халатности, если что-то пойдет не так.

Встречать самолет будут только Бен, опытный водитель Питер Лавджой, а также Дерек и Ивонна, сидевшие в задней части фургона, — пара давних проверенных охранников. Согласно требованиям страхования, никто, кроме сотрудников компании, не имеет права прикасаться ни к одной из коробок. Самолет остановится в зоне ожидания «Браво», так как это было единственное место на аэродроме, где нет ничего, кроме чистой, открытой местности на протяжении семисот метров во все стороны. Если хоть какое-то транспортное средство прорвется через внешнее ограждение аэропорта, отряд подразделения быстрого реагирования, в настоящее время размещенный в ангаре номер 3, выдвинется на перехват задолго до того, как злоумышленники достигнут самолета. Как только периметр был осмотрен и квалифицирован как чистый, Бен проинформировал наземный контроль, а тот в свою очередь сообщил пилоту, который лишь после этого открыл двери трюма. Менее чем через две минуты фургон с алмазами заедет в ангар номер 3 под усиленной охраной. Это произойдет так быстро, что пассажиры на борту даже не успеют ничего заметить. Чисто. Надежно. Безупречно.

В наушнике раздался звуковой сигнал, после чего женский голос сообщил:

— Рейс AI424 в режиме ожидания, вы можете подъехать.

Бен нажал кнопку микрофона на отвороте куртки.

— Вас понял, контроль.

Затем он поднял рацию для связи со своей командой и Гарди.

— Мы подъезжаем.

Питер Лавджой завел двигатель и тронулся с места. Командир отряда спецназовцев кивнул им, когда они проезжали мимо ангара. Да помогут небеса любому сотруднику аэропорта, который рискнет по-быстрому перекурить за ангаром номер 3. Перекур закончится тем, что он увидит дула направленных на него пистолетов-пулеметов раньше, чем успеет открыть пачку.

Фургон проехал по взлетно-посадочной полосе и остановился позади самолета «Фоккер-100», стоявшего в зоне ожидания «Браво» с еще незаглушенными двигателями. Бен вышел и огляделся. Во всех направлениях — ничего, кроме травы и пустой взлетно-посадочной полосы. Ближайшие здания располагались в полумиле отсюда. Здесь сотрудники компании абсолютно неуязвимы, если только грабежом алмазов не займется человек-невидимка. Рация в руке вновь затрещала.

— Периметр подтвержден, — сказал в ухо командир отряда быстрого реагирования, которого в свою очередь проинформировали наблюдатели от Гарди.

— Вас понял, — ответил Бен в свою рацию, прежде чем нажать кнопку микрофона на куртке. — Контроль, мы подходим.

— Вас понял.

Тридцать секунд спустя точно по расписанию задние грузовые двери самолета начали открываться.

Бен понял, что что-то пошло не так в тот момент, когда к его уху прижалось дуло пистолета.

— Шевельнешься — и ты покойник.

Слова прозвучали не как угроза, а как простая констатация факта. Бен замер на месте, и чья-то рука в латексной перчатке вынула наушник из его уха и выхватила рацию из руки. В то время как первый напавший остался за его спиной, второй человек в черной штурмовой экипировке — идентичной той, что носили парни из подразделения быстрого реагирования, — прошел вперед и направил пистолет через проем пассажирской двери на Питера Лавджоя.

— Стой абсолютно неподвижно, — произнес голос позади Бена.

На него надели толстый жилет, грубо протащив через голову и сбив с лица очки, без которых он был слеп, как чертова летучая мышь. Темные размытые фигуры стали двигаться вокруг. Жилет оказался тяжелым — слишком тяжелым. И он уже понял, что это значит. Он попытался взять себя в руки и начать мыслить ясно. Фургон загораживал обзор ангара номер 3, а следовательно, и отряду быстрого реагирования не видно, что происходит на этой стороне. В ближайшее время у кого-нибудь наверняка возникнут подозрения, но как скоро они начнут шевелиться? Бен надеялся, что двое сотрудников, сидевших в задней части фургона, не станут ничего предпринимать. Не дай бог, чтобы в такой ситуации кто-нибудь вообразил себя «крепким орешком». Беспорядочная стрельба стала бы ужасной новостью по многим причинам, не последнее место среди которых занимал тот факт, что они стояли под брюхом большого самолета, в котором, по-видимому, осталось еще немало топлива.