Новоявленный Хью Грант шел по ярусам гостиничного комплекса космопорта совершенно спокойно, громко цокая подкованными башмаками, неся скрученный в трубочку контракт, как флаг. Кто вздумает остановить волонтера, подписавшего контракт с космолегионом? Даже космокопы в своих неизменных желтобронниках, завидев его, вроде как отворачивались. Что, съели, уроды? Впрочем, возможно, это ему просто показалось. У них сейчас появились такие нейтрализаторы: направишь раструбом на человека, нажмешь кнопочку, и вроде как не было человека — одна лужа дымящаяся. Разберись тут, был у этой лужи контракт с космолегионом или не было…

Волонтер нарочито громко прогромыхал своими бахилами по железной решетке перед шлюзом с табличкой «Казармы космолегиона» и кулаком постучался в окошко. Нет, можно было, конечно, сунуть выданную пласткарту в щель под табличкой, тем самым вызвать охранника, но уж больно не хотелось выходить из образа деревенщины. Лучше уж так, кулачищами. Минуты через две окошечко откинулось, в нем возникла морда совершенно бандитского вида.

— Кто таков? Че ломишься? — поинтересовалась морда.

Волонтер достал свой приписной лист контрактника и сунул его в окошко. Охранник захлопнул окно, запикал чем-то электронным, видимо, идентифицировал эту часть контракта с общей, наконец дверь с легким шипением отворилась.

Мордатый парень с нашивками сержанта, судя по оранжевому загару — урожденный тибулянин, оглядел его с головы до ног и пробурчал:

— Не особо ты что-то похож на новобранца.

— Ты тоже не копия апостола Петра, — парировал волонтер. Шутка прошла не сразу, ему даже показалось, что слышит, как скрипят мозги в башке этого дауна, наконец юмор до охранника дошел, и он расхохотался в голос:

— Классно, брат-легионер! Точно, я как апостол Петр на вратах рая с ключами. Какое облако изволите?

— Желательно без клопов, мышей и тараканов — затребовал волонтер, и мордоворот расхохотался еще больше.

— Извольте в четвертый блок, второй этаж по лестнице слева, — сказал он, с шутливым поклоном протягивая обратно пласткарту с зеленым обрезом новобранца, — могу гарантировать, что мышей там нет, их давно сожрали крысы.

Что ж, и на том спасибо. Волонтер подхватил свой вещмешок и вошел в кабину лифта. Четвертый блок — это младший офицерский состав, если память ему не изменяет. И то неплохо, учитывая прежний опыт, он не очень любил проводить свой первый день, точнее, ночь в космолегионе в казармах для рядового состава. Пахнет, знаете ли…

За длинным столом в центре четвертого блока вовсю шла игра. Волонтеры, большей частью в офицерском нижнем белье и уставных подтяжках, азартно шлепали засаленными картами. Волонтер разглядел на ремнях некоторых кобуры, оружие не самое новое, но все-таки. Лиц знакомых не было, тоже хорошо, он страсть как не любил вспоминать свои бывшие имена. Запутался, если честно, особо когда встает какой-нибудь ветеран, объятия распахивает и обниматься лезет, вроде как ты ему жизнь спас. А где, на какой планете спас, каким образом спас? Ты напомни, не стесняйся, и как меня тогда звали, тоже. Да что там имя, он к лицу своему никак привыкнуть не может, вглядываешься поутру в зеркало, в незнакомую физиономию, и вспоминаешь мучительно, а каким же ты раньше был, каким изначально тебя мама родная уродила? Это, последнее лицо ему сделали после ясонской операции. Тогда его сожрал ясонский кит и он уже молился, захлебываясь в желудочном соке этой туши, когда спецназ сумел пробиться через селезенку этого чертового живоглота и вытащить его на свет божий. Как-то недавно пересматривал свои фотографии из госпиталя, бр-р-р…

— О! Нашего полку прибыло! — завизжал радостно коротышка с крашенным в фиолетовый цвет чубом. — Брат-легионер играет в покер?

— Брат-легионер играет во что угодно, — сказал волонтер, закидывая свой вещмешок на второй ярус трехъярусной кровати. — Но сейчас брат-легионер ужасно хочет спать, так что отвали, любезный.

Он не нарывался на конфликт, он просто хотел отдохнуть, ему нужно было всего-то пять-шесть часов крепкого и здорового сна, чтобы восстановить силы. Подушки нет? Ну и замечательно! Лучшая подушка для легионера — его вещмешок. Теперь спать! И хорошо, чтобы без сновидений. Он ненавидел сны! Особо в последнее время…

Дивер был классным парнем, только немного робким. Нет, не в бою, в бою он сомнений не знал, дрался как лев. А вот в начальственных приемных терялся. Если бы не эта его робость, давно бы носить ему полковничьи погоны и сидеть в теплом кабинете, бумажки перекладывая, печень свою поглаживая. А так мыкается он до сих пор в капитанах, ордена свои за боевые заслуги в кармане нагрудном прячет. Ни пастбища своего персонального нет, ни семьи, да и откуда? В отчетных рапортах себя героем не расписывает, сообщая только суть дела, на глаза начальству не лезет, вот и обходят его звания и почести. Боевую операцию проведет он, а повышения по званию какой-нибудь штабист получит, что с ядолиста на землю ни разу не спускался. И не удивительно, что при такой системе от армии цитхи только рожки да ножки остались.

Честное слово, впервые вижу гвардейца, у которого башка так не соответствовала бы телу. Поменяло бы тело Дивера башку на другую, давно бы в герои выбилось. Впрочем, у них не тела выбирают головы, а наоборот. Тем более тело Дивера свою застенчивую башку любило и на все предложения поменять (а предложения поступали) решительно отказывалось. Такой он у меня, решительный в бою, но застенчивый, когда пушки стихают. И еще редкостный чревоугодник. Вот и сейчас, едва мы забились в эту пещеру, он выпустил на охоту четыре из пяти своих желудков, а вроде как ели совсем недавно.

— Огонь будем разводить? — спросил Дивер, наблюдая, как первый из его желудков уже тащит, упираясь мощными лапками, здоровенную крысу.

По идее огня разводить не стоило, слишком близко мы к яйцекладке монстров подобрались, но я-то знал, как печень Дивера не любила сырой пищи, а потому кивнул. Он отнял у желудка крысу, трахнул ее башкой о камень и снова послал желудок на охоту.

— Сам видишь, двое нас, — словно извиняясь, сказал Дивер желудку. Тот осознал и поскакал охотиться снова.

Я-то, в принципе, съел бы крысу и сырую, посолить бы — и все дела, но раз есть возможность поджарить… Быстро собрал в кучу разный мусор: вешки сухие, помет птичий, скелетики каких-то грызунов, облил все это горючкой и поджег. Дивер тут же лишил шкурки и освежевал крысу, нанизал ее на прут и уложил на огонь, через минуту по пещере распространился аппетитный аромат свежего мяса, и пятый желудок Дивера заворочался.

— Сидеть! — цыкнул на него Дивер, — Ты днем больше всех сожрал, давай переваривай.

Желудок затих, но порой недовольно похрюкивал.

— Слышь, дал бы ты ему отдохнуть, — предложил я, имея в виду тхи — тело Дивера, — а то завтра у нас день тяжелый.

Дивер кивнул, снял защитный шлем, осторожно выпустил лапки у ци и, цепляясь за свою мощную грудь, спустился на камни. Я помог устроиться ему поудобнее, потом скомандовал его телу «спать» и прикрыл плащ-палаткой.