— Стопоры!

Слава богу, Джед не хлопнул с перепугу по кнопке продувки. Напарник торопливо развернулся и передвинул на одном из щитков рычаг. И где-то далеко внизу сдвинулись длинные клинья, врезались в ответные части на борту субмарины, которые в свою очередь снабжались пружинами-амортизаторами. В воде наверняка разлетелся протяжный скрип, почти стон, крепчайшие стойки начали гнуться от напряжения.

— Захваты!..

Второй рычаг с металлическим лязгом сдвинулся вниз, возникла страшная пауза. Ламонт уже не видел корабль, тот зашел в ячейку и скрылся за металлоконструкциями. А сигнальная лампа на панели никак не загоралась.

Неужто?..

Выругавшись, Джед от души влепил кулаком по щитку. И как чудо господне раздался характерный треск закисших контактов, вспыхнул зеленый сигнал — стыковка прошла штатно.

В полумраке поста было видно невероятное облегчение на лицах диспетчеров. Джед рухнул в кресло без сил и с удивлением посмотрел на собственные дрожащие от нервного напряжения руки. Повернулся к напарнику, и сипло выдавил:

— Получилось. У нас получилось. Осталось немного. Антенна. Сделаешь, Лам? Я пока попробую отвлечь Диглана болтовней по передатчику.

— Да!..

Схватив кувалду потными ладонями, Ламонт направился к выходу. Дернул рукоятку и вывалился в коридор, как во сне добрался до лифта и с усилием провернул рычаг, выставив на циферблате нужный этаж. И в то время, пока ровно жужжали моторы, пытался справиться с нервным тиком, с пустившимся вразнос сердцем.

Получилось! Получилось же! И субмарина цела, и порт. И никого теперь не накажут, а с придурковатого капитана грузовика смогут стрясти приличные отступные наравне с официальным штрафом. Судьба замахнулась, но тяжелая оплеуха прошла мимо.

Осталось разбить щиток управления антенны, что будет довольно просто, если Джед придержит аварийщиков. В соответствии с регламентом внутренний люк шлюза на кораблях можно открывать только после того, как будет дано одобрение порта.

Но почему тогда так тяжело на сердце? Почему не оставляет ощущение, что упустили нечто важное.

Пока лифт спускался к основанию портового модуля, Ламонт пытался ухватить за хвост скользкую мысль. Деталь, нюанс из инструкций и правил… но никак не мог поймать. Сказывалось волнение и пережитый стресс, размышления и о том, как пройдет маленькая диверсия. А с учетом того, что предписаниями забит отдельный шкаф, никто в принципе не помнил их наизусть.

Колокол лифта мелодично звякнул, а пол упруго ударил в пятки. Сдвинув дверь, Ламонт шагнул наружу. Какое-то время потратил на то, чтобы преодолеть шлюз. Оказавшись в длинном коридоре, сорвался на шаткий бег. Щурился на мелькающие аварийные фонари, затянутые в защитные решетки. Сжимал пальцы на рукоятке кувалды, боясь, что та выскользнет из рук и придется останавливаться, возвращаться. И в тот момент страх и сомнения победят, откажется от плана Джеда.

Единственное, что радовало — пятая ячейка причала располагалась в стороне от прочих, и являлось резервной, использовалась как раз для таких вот нештатных ситуаций. Здесь нет людей в столь поздний час, по коридорам гуляло эхо лишь его сиплого дыхания и звуков шагов.

Шлюз ячейки почему-то не открывался очень долго. Жужжали двигатели, в трубах свистело и шипело. И Ламонта успело накрыть очередным приступом паники. Ему пригрезилось, что скорость оказалась слишком велика, и субмарина проломила носом стену, там за люком ледяная морская вода. Но не успел перепугаться, как над дверью вспыхнула лампочка, щелкнуло, завертелись шестеренки. Сонно и неуверенно вспыхнули лампы, озарив пространство большого причального зала — со сходнями и трапами для тележек, кран-балками, паллетами для грузов.

Воды к счастью не обнаружилось. Как и видимых деформаций стены или люка. Зал тонул в тишине, что значило — аварийная команда в пути. А над огромными грузовыми воротами мигала еще одна лампочка, сигнализирующая о том, что у причала находится корабль, ждущий разрешения на шлюзование.

Одним махом преодолев расстояние до ворот, Ламонт кинулся к щитку управления. Удостоверился, что индикаторы зеленые, выдохнул опять и запустил процедуру стыковки. Но в тот момент, когда за стеной раздалось лязганье захватов, заколебался.

В памяти вспыхнула именно та страница из инструкции, о существовании коей они с Джедом напрочь забыли, поддавшись панике. О карантинных мерах. О том, что субмарина могла не отвечать по другой причине — на борт пробралась болезнь. Или нечто похуже. В случае если не удалось остановить корабль до стыковки, следовало надеть скаф и заблокировать ячейку, придерживаться протокола биологической угрозы.

По правде говоря, диспетчерам сие знать и не требовалось, такие вещи находились в ответственности аварийной команды. Но в общих чертах им рассказывали, чтобы разумели, как работают другие подразделения.

Вернувшийся страх обуял Ламонта с новой силой, уселся на плечи, укусил за пятки и заставил провалиться сердце куда-то на уровень желудка. Диспетчер попятился, с ужасом осознав, что процесс не остановить. И что если тут застанут люди Диглана, как минимум будет скандал.

Но бежать поздно. Потому что раздался особенно громкий лязг, а потом грохот шестеренок и массивный круглый люк тяжело откатился. Потекли струи воды, раздалось шипение. Тусклый свет с трудом проник в шлюзовой отсек субмарины, бликами пробежался по металлу переборок и пола, но утонул, растворился в густой чернильной черноте.

Секунда, судорожный удар сердца… и Ламонт с ужасом осознал, что вопреки инструкциям внутренняя дверь корабля распахнута. Внутри темно как в заднице у болга. И запах… волна отвратительной вони, какая бывает от разлагающейся плоти, ударила в ноздри и заставила закрыть нос. Диспетчера затошнило, помимо воли попятился, сообразив — что-то действительно пошло не по плану.

А в следующий миг темнота внутри корабля ожила и зашевелилась, на свет выползли черные дымящиеся струйки неизвестной субстанции. Блики скользнули по человеческим лицам — бледным, покрытым черными прожилками вздувшихся вен.

Кто-то из команды. Судя по комбинезону — мичман. Но этот факт Ламонт подметил как бы мимоходом, частью сознания, не поддавшейся мистическому ужасу и панике. Основное же внимание привлекала голова. Точнее две головы, прорастающие из одного туловища. С красными глазами, распахнутыми в беззвучном крике ртами и дымящимися волосами.

Руки отреагировали раньше разума. Ламонт швырнул кувалду на манер мифических героев, а затем развернулся и бросился прочь, к шлюзу ячейки. Завывая от страха и понимания того, что Судьба-кошка все-таки решила — хватит играться с добычей как с крысой, пора и придушить. Но не успел преодолеть и половины пути, как правую ногу ожгло чудовищной болью. Острие впилось в бедро и дернуло обратно, заставило упасть и с размаху хлопнуться лбом о пол.

Диспетчер захлебнулся криком. Но взвыл опять, когда игла пробила спину и грудь в районе ключицы. Ощутил горячую кровь, растекающуюся под щекой. Заорал, когда несколько черных костяных прутов прошили тело в разных местах, начали поднимать над твердью, растягивать и разрывать на части.