– Тем не менее я появилась на свет, меня нарекли Эйслинг. Именем, которое в роду моей матери носила прабабка. Но чуть позже появилась законная дочь, и король с легкостью отдал это имя ей. Якобы оно древнее, певучее и, как Дайра сказал маме, таким образом становится законным именем наследницы. Видимо, мама должна была гордиться этим.

– Не гордилась? – спросил Ярвин и повернул голову. Его глаза казались темными. То ли в комнате недоставало света, то ли настолько расширился зрачок, но это пугало.

– Не знаю, – тихо ответила Эйслинг. – Она редко обсуждала короля со мной, да и с кем бы то ни было. Она уважала Дайру и, наверное, по-своему любила.

– Как же ты оказалась здесь? Твоя мать за тебя не заступилась?

– Она умерла, когда мне было пятнадцать. Упала с лошади… А оказалась я здесь вместе с сестрой именно по той причине, о которой говорил король. Я организовала свадьбу принцессы и обычного рыцаря.

Пришлось выше поднять голову, чтобы не казаться виноватой. Свадьба – это то единственное, за что ей не стыдно.

– Моя сестра была болезненной и хрупкой девушкой. В замке все ходили на цыпочках вокруг нее. Ее даже учили, только когда она себя хорошо чувствовала. В свет принцесса вышла позже положенного и редко появлялась на рыцарских турнирах, даже в свою честь… Но есть мероприятия, на которых должна присутствовать принцесса. И тогда вместо нее шла я.

– Не поверю, что вы с ней так похожи. – Впервые в голосе Ярвина послышались эмоции.

– Фигурой похожи. Я чуть ниже ростом, но это легко исправляли туфли на каблуке. И по правилам незамужняя принцесса могла носить вуаль. Даже газовая ткань скрывает черты лица.

Она умолчала о том, что сестра была красавицей. В лице принцессы не было ни одной черты от Дайры. И кокетливо вздернутый нос особенно сильно подчеркивал индивидуальность. Она была немного капризной, но искренней и милой, поэтому даже завидовать ей не получалось, тем более сестра могла слечь просто из-за долгой прогулки. В такие дни она жаловалась, что болит сердце.

– Зачем Дайре нужно было тебя переодевать? Сказал бы, что принцесса болеет.

– Политика. Кто захочет заключать брак с принцессой, которая, возможно, не вы́носит наследника? Не могу сказать, что отец сильно скрывал, но лишний раз не говорил о болезни. Поэтому, если были важные гости и принцесса не могла выйти сама, одевали меня.

Ярвин сел на кровати, и теперь Эйслинг видела только его широкую спину.

– Политика, ну да, – рыкнул ярган, не оборачиваясь. – Так какого хрена Дайра отдал двух дочерей дракону? Он сумасшедший?

– Нет, он скорее мстительный. Король не умеет прощать. Нас отдали дракону все из-за той же истории со свадьбой. Но ее лучше рассказывать сначала, с момента, когда принцесса влюбилась…

Эйслинг медленно пошла по комнате. На ходу она лучше думала, да и нервничала намного меньше. А муж пугал ее странным спокойствием, даже не ругался на своем языке. Только бесстрастно следил за ней и будто был уже готов вынести приговор. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Принцесса чаще видела своих охранников, чем кого бы то ни было. Она много сидела взаперти, а выходила гулять только с одной дамой, чтобы не уставать от шума. Здоровье не всегда позволяло ей веселиться. – Эйслинг дошла до стены и развернулась. – Принцесса не знала многих юных лордов, но хорошо познакомилась с теми, кто служил ей. И однажды просто влюбилась в гвардейца, охранявшего ее. Тот имел победы на турнирах и хорошо показал себя в боях, король выбрал достойного человека в охранники. Но гвардеец тоже был молод, а принцесса, конечно, была прекрасна… Втайне многие мечтали о ней.

Эйслинг дошла до камина и опять развернулась. Теперь по привычке заложила руки за спину и снова зашагала по комнате.

– Их любовь была обречена, и оба это понимали, потому вели себя целомудренно. Они изредка держались за руки и краснели от своей смелости.

– Что-то вся история не о тебе.

– И обо мне тоже… Я тоже влюбилась.

Эйслинг неловко остановилась и бросила быстрый взгляд на Ярвина. Он же, как и прежде, сидел с совершенно бесстрастным лицом. Отчего-то рассказывать о влюбленности именно ему казалось неправильным. Но она понимала, что сейчас важна только откровенность.

– В того же рыцаря?

– Нет. По какой-то странной случайности у одного из наших герцогов тоже был бастард. Его как-то представили королю, и у Дайры появился план. То ли отец желал развеселить или приободрить мою мать, то ли старался замолить один из многочисленных грехов перед ней. Но король решил выдать меня замуж за того бастарда. Ведь любая мать мечтает видеть дочь замужней женщиной… А здесь отличная пара: дети одного возраста, одного статуса. Лучше не придумать. – Она еще быстрее пошла по комнате. – Нас представили, когда мне исполнилось пятнадцать, и мы подружились. В основном потому, что занимались одним и тем же – подслушивали, подсматривали. И знали: при случае отцы могут сослаться на то, что мы бастарды. Как бы порченая кровь, и неизвестно, что они выкинут. А в остальном очень полезные детки.

Она остановилась, перевела дух и заметила, что Ярвин стал совсем каменным, ни одна эмоция не мелькала на его лице. Эйслинг тяжело вздохнула и продолжила:

– Когда мы окончательно сблизились и выбрали день свадьбы, умерла моя мама. – Эйслинг научилась говорить об этом быстро, не задумываясь, вот и сейчас даже не дрогнула, хотя смерть мамы оставалась страшнейшим событием ее жизни. – Это было тяжелое время. И я видела, что Дайра стал жестче, может быть, другие этого не заметили, но он изменился. Для него всегда имела значение выгода, но до смерти моей матери король еще мог понять, что другие люди живут не только расчетом… Но потом он увидел выгоду в другом браке для моего жениха. И приказал расторгнуть помолвку… Так глупо, но мы посчитали, что если будем скомпрометированы, то Дайре ничего не останется, как нас поженить.

– Не понял, что вы сделали?

– Были скомпрометированы. – Эйслинг почувствовала, как ее щеки покраснели, а Ярвин будто не понял и вопросительно на нее смотрел. – Нас застали в одной постели, после проведенной вместе ночи.

Снова на лице Ярвина ничего не отразилось. Каменный человек, не меньше! Он едва заметно кивнул, да и все.

– Но Дайра запретил говорить об этом, заставил замолчать всех, кто нас видел. Король все-таки расстроил нашу помолвку. После чего вызвал меня и напомнил, кто главный. Указал мое место и больше никогда не называл дочерью. Дайра посчитал, что я специально себя скомпрометировала, чтобы расстроить его выгодное соглашение с одним аристократическим семейством…

Она закружила по комнате, теперь уже не сдерживаясь. Помогала себе говорить руками и чуть не путалась в длинной юбке своего привычного темно-коричневого платья.

– Бывало, его мнительность выходила за рамки, но я считала, это не касается меня. Только оказалось, он всегда думал, что приближенные все делают исключительно с мыслью о том, как расстроить его планы. Моя мама оправдывала такую подозрительность. Она говорила, за Дайрой всегда стояли торговцы, но не аристократы, которые постоянно плели интриги. Кроме того, из-за своей политики и помощи торговым гильдиям у королевства Дайры не хватало, да и сейчас, наверное, не хватает, денег на сильную армию. Точнее, у него есть воины, но любой герцог имеет у себя столько же или больше…