– Этим она и занималась на ваших встречах?

– В основном. Мне это казалось нездоровым, повторять одни и те же истории, неделю за неделей. Она сказала, что не должна забывать. Что все остальные забудут, что случилось. Однажды, говорила она, ей, возможно, придется предстать перед судом и снова изложить ее версию событий. И ей нужно будет знать, что сказать.

– Вы помните, что она вам рассказывала?

– О да, – ответила капеллан. – Я слышала это достаточно много раз. – Она слегка развернулась в кресле, отведя взгляд от Веры. На улице был какой-то шум, говорили на повышенных тонах, кричал офицер, но она не обращала внимания. – Джини страстно любила музыку. Была амбициозна. Хотела построить в этой области карьеру. Не преподавать, говорила она. Это ей никогда не давалось. Она знала, что попасть в эту сферу сложно, поэтому в университете была очень сосредоточенной, концентрировалась на работе. Она ходила на свидания с парой ребят, но ничего серьезного. Они бы только мешали. Потом она встретила Кита Мэнтела и влюбилась. Как подросток влюбляется в кинозвезду. Но Кит Мэнтел был настоящим, доступным и, кажется, отвечал ей взаимностью.

– Что она чувствовала к Киту Мэнтелу, когда попала в тюрьму?

– Говорила, что ни о чем не жалеет. Что то лето было самым чудесным временем в ее жизни. Она держалась только воспоминаниями о нем. Думаю, она считала, что, когда ее оправдают, они снова сойдутся.

– Она говорила об Эбигейл?

– Да, и в таком духе, как будто сама винила девушку в ее убийстве. Мне очень не нравилось, как она о ней говорила. Она сказала, что у Эбигейл была ненормальная, странная власть над отцом. «Если бы я была религиозным человеком, я бы сказала, что она – демон. Я пыталась ее понять, но сложно понять кого-то настолько испорченного и помешанного на себе самом. Конечно, я понимаю, как это вышло: мать умерла, когда она была маленькой, отец ее баловал. Но она превратилась в монстра, и этому нет оправданий». Конечно, она винила Эбигейл в том, что Кит решил вышвырнуть ее из дома. И было видно, что ей все еще больно из-за этого. Она все еще придумывала этому оправдания, пыталась найти объяснение, чтобы не чувствовать себя брошенной любовницей.

– Она говорила о дне убийства?

– Да, почти то же самое, что и в суде. Она позвонила в Старую часовню рано утром. Был включен автоответчик. Но это не значило, что Кита нет дома. Она сказала, что он не стал бы говорить с ней, что он знал, что, если они поговорят, ему придется позволить ей вернуться. Ей хотелось пойти к нему, но были выходные, и она знала, что, если там будет Эбигейл, он не будет вести себя естественно. Она решила уехать в этот день спонтанно. Доехала до Халла и села на первый поезд до Лондона. Вернулась на поезде под вечер. Никто ее не видел и не говорил с ней. Когда она вернулась домой к родителям, то узнала, что Эбигейл мертва. Она пыталась позвонить Киту, высказать соболезнования, но ответа снова не было. Ее родители убедили ее не ходить к нему. Потом ей рассказали, что он переехал к другу, чтобы спокойно погоревать. Через несколько дней ее арестовали.

– У нее были какие-нибудь теории о том, кто убил Эбигейл?

– Она обычно как-то неопределенно говорила о том, что Эбигейл напрашивалась на неприятности. Тем, как она одевалась и заигрывала с мужчинами. Кривлялась, хихикала, флиртовала. С какими-то грустными больными стариками, говорила Джини. Я думала о том…

– Да?

– Я думала о том, не говорит ли Джини о своем отце. Не потому ли она так его ненавидела. Не за то, что он убил Эбигейл, – убийство она бы ему простила. Но за то, что позволил ей взять на себя вину. За то, что оставил ее гнить здесь. Правда, я в это не верила. Не больше, чем на минуту. Я считала, что она виновна.

Когда Вера вернулась в отель, было уже почти время ужина, и она рвалась в бой. После тюрьмы она заехала в Крилл, в полицейский участок, где устроили временный штаб расследования. Она ожидала, что к ней будут относиться, как у нее дома. Не как к женщине, неземному существу, а как к человеку, с чьим мнением считаются. Она ошиблась. Там царил Пол Холнесс. Выкрикивал приказы, раздавая похвалы своей восхищенной команде. Сначала он отнесся к ее вопросам со снисходительным юмором, а потом – с откровенной враждебностью. Она его недооценила. Может, Холнесс и не был слишком умен, но он не хотел, чтобы она играла активную роль в расследовании убийства Кристофера Уинтера.

В отеле она пошла прямиком к бару. Он был обставлен, как джентльменский клуб, с тусклым освещением и такой тихой музыкой, что было сложно разобрать слова. Она казалась скорее какой-то фоновой вибрацией, раздражающим жужжанием насекомого. Ей не помешало бы принять душ, но выпить было нужнее. А пить одной не хотелось. Она позвонила Эшворту.

– Ты где?

– Только что зашел. – Он почувствовал ее настроение и добавил: – Мэм, осторожность не повредит. – Иногда это могло ее смягчить. Но не сегодня.

– Давай сюда. Я плачу.

Она сидела, заняв своими сумками и пальто почти весь кожаный диван, и курила, пока он не пришел.

– Как прошел визит в тюрьму? – мягко спросил он.

– Интересно, но мы поговорим об этом позже.

– А ваша встреча с местной полицией?

Она не ответила.

– А тебе они как? Дали список свидетелей, которые были у Мэнтела? Без проблем?

– Абсолютно. Им же легче. Лишний человек, не тратить время на проверку свидетельств и повторные допросы. Они от такого не откажутся.

– Мне они показались чертовски неприятными.

Он ничего не ответил, но подумал: значит, настоять на своем вам не удалось.

– Они хотят вести эти два дела как отдельные расследования. Пока что нет доказательств тому, что они связаны. Так они говорят. Так говорит Холнесс. Безумие. И даже если связь будет, моя роль не в том, чтобы найти, кто убил Эбигейл, а в том, чтобы понять, что первая команда делала не так.

– Это вопрос политики, – сказал он. – Они не хотят, чтобы чужаки расследовали дело об убийстве. Это выставит их всех некомпетентными. Вы разве не подумали об этом? Не представляю, чтобы вы согласились на такое в своем участке.

– Может, и нет, – сказала она.

– Холнесс мог попросить вас приостановить следствие по делу Мэнтел, пока идет текущее расследование.

– Пусть только попробует! – Она терпеть не могла, когда Эшворт был прав. – Кроме того, журналисты поймут, что они пытаются все замять.

– В команде, работающей над убийством Кристофера Уинтера, есть офицеры, которые раньше работали над делом Мэнтел? – спросил он.

– Нет.

– Тогда не знаю, с чем бы вы могли тут поспорить. Новая команда. Вряд ли они допустят те же ошибки снова. И они будут держать вас в курсе событий…

– Только говорят, что будут. Сомневаюсь, особенно если найдут что-то, связанное с делом Мэнтел.