— Какая же ты всё-таки стерва! — заорал, выходя из себя, Захар Игнатьевич. — Ты ведь прекрасно знаешь, что от этой сделки зависит вся наша будущая спокойная жизнь! Мы сможем потом вообще отойти от дел. И я не могу позволить, чтоб на последнем этапе всё сорвалось из-за одного непонятного человека! Я хочу его понять. И ты мне в этом поможешь! Ясно?

— Ясно, Троша, ясно, — вздохнула Рига. — Хватит мне двух дней. Только ты уж тогда и мне, и ему предоставь полную свободу. Пусть ходит где хочет и делает что хочет. И сам, будь добр, за мной не таскайся. Что я, в твоём присутствии с ним буду заигрывать? Этому, уж извини, ни одна собака не поверит.

— Ладно, убедила, — проворчал Трофим. — Только ты меня без дела тоже такими намёками не зли. А то не удержусь, да и убью в самом деле.

— Договорились, — Регина грациозно поднялась из кресла и поцеловала Захара Игнатьевича в макушку. — Я у себя.

Фёдор лежал на своей кровати и кидал дротики в висевшую на двери мишень для игры в дартс. Ему было хорошо.

«А ведь правильно в народе говорят, — думал он расслабленно. — Не так страшен чёрт, как его малюют. Не такой уж оказался ужасный этот Захар Игнатьевич. Да ещё и больной какой-то. Кашляет всё время».

Сивцов метнул последний дротик, вонзившийся в косяк двери примерно в метре от мишени, и поднялся. В окно светило яркое зимнее солнце.

«А на улице-то красота! — восхитился Фёдор. — Пойти прогуляться, что ли?»

Открыв шкаф с одеждой, он стал неторопливо собираться на улицу. По дому в это время со скоростью света разносился слух, что Быня признан Трофимом своим личным гостем, который ни в чём не должен знать отказа.

Турист праздновал победу.

Фёдор одевался.

В холле первого этажа Сивцов встретил Туриста.

— Здорово, Быня! — обрадовался его сотоварищ по всероссийскому розыску. — Ты куда это намылился?

— Да не знаю ещё, — честно ответил Фёдор. — Погода больно хорошая. Может, на лыжах покатаюсь.

— На чём? — изумился Турист. — Да откуда здесь лыжи-то возьмутся? Тут машины только, да снегоход ещё есть. На всякий случай.

— Да нет, — отмахнулся Сивцов. — Это я просто так про лыжи сказал. Не знаю ещё, чем займусь.

— А, — догадался Турист. — Шутишь…

— Шучу, — легко согласился Фёдор. — А санки?

— Чего санки? — не понял друг.

— Санки здесь есть? — терпеливо переспросил Сивцов.

— Опять шутишь? — подозрительно покосился на него Турист. — Зачем тебе?

— Как зачем? — удивился Фёдор. — Кататься. Я тут недалеко видел горку классную, как на «полигон» идти.

— Вроде есть санки, — наморщил лоб Турист. — Только мы на них дрова для камина возим.

— Какая разница! — обрадовался Сивцов. — Тащи их сюда! Это же экстремальный спорт! Адреналин! А то сидите тут, от безделья маетесь…

Сивцовский задор передался и Туристу, а может, он просто старался соответствовать требованиям Трофима и во всём ублажать дорогого гостя. Во всяком случае, он быстро сбегал в сарай и вернулся, волоча на верёвке страшное, сваренное из кривых арматурных прутьев сооружение.

— Хорошие санки, — оценил сооружение Фёдор. — Прочные.

— Нормальные, — попинал полозья Турист. — Нам их сварщик совхозный год назад за бутылку сделал. Хрен сломаешь.

— Это хорошо, — повторил Сивцов. — Ну что, пойдём, прокатимся по разочку?

— Пошли, — согласился Турист.

Всю дорогу до горки Турист исподволь пытался выведать у Фёдора подробности его визита к Трофиму.

— Чего спрашивал-то? — любопытствовал он, забегая вперёд Сивцова. — Про работу твою спрашивал?

— Да так, вскользь, — ответил Фёдор. — В основном про нашего общего знакомого Ефима разговаривали.

— Ты что, и Ефима знаешь? — понизил голос Турист. — Ну ни фига себе!

— А ты-то его откуда знаешь? — удивился Сивцов. — Ефим вроде тихоня, а смотри-ка, все с ним знакомы!

— Да нет, что ты, — испугался Турист. — Я не в том смысле. Он-то о моём существовании наверняка и не догадывается. Просто я о нём наслышан. Ещё бы — личность известная!

— И всё равно как-то подозрительно, — засомневался Фёдор.

— А Рига с ним была? — поспешил сменить тему Турист. — Видел её?

— Видел, — рассеянно ответил Сивцов. — И даже вином угощал. Ничего себе девушка.

— Ну, ты тоже скажешь! — поразился его спутник. — «Ничего себе девушка»! Да таких, как она, на конкурсе красоты поискать ещё придётся. А умная — страх!

— Нормальная, — согласился с товарищем Фёдор. — Надо было её с собой позвать, на санках кататься.

— Ну ты совсем отмороженный! — восхитился Турист. — Нас с тобой потом под этой горкой и похоронили бы. На санках с Ригой кататься! Надо ж такое придумать!

— А что, — удивился Сивцов, — она не любит на санках?

— Она-то может и любит, — заржал Турист. — А вот Трофиму это вряд ли бы понравилось. Так что не произноси больше такие фантазии вслух, здоровее будешь.

— Не знаю, — сказал Фёдор. — Она на меня довольно-таки доброжелательно смотрела. По-моему, вполне бы согласилась покататься.

— Ладно, Быня, хорош, — посерьёзнел Турист. — Накликаешь, в самом деле, беду своими разговорами. Тебе может и по фигу всё, а я ещё пожить намереваюсь. Вот эта горка, что ли?

— Эта, — подтвердил Сивцов, разглядывая заснеженный склон. — Ух ты, блин, крутая. А издалека маленькой кажется.

— Да уж, — почесал в затылке Турист. — Тут и навернуться недолго. Ну чё, поедешь?

— Да просто так как-то неинтересно, — задумчиво протянул Фёдор. — Народу бы сюда ещё…

— Зачем? — удивился Турист. — Санки-то всё равно одноместные.

— Можно было бы устроить соревнования по бобслею, — торжественно предложил Сивцов. — Классно бы время провели.

— Это ещё что за ерунда? — насторожился его спутник. — Попслей этот?

— Санный спорт, — пояснил главный экстремал района. — Кто быстрее трассу проедет, тот и победил. Только судью надо, с секундомером.

— Гиббона можно судьёй посадить, — задумался Турист. — У него всё равно нога больная.

— Да ты что, — запротестовал Фёдор. — Гиббон и на санках ездить сможет, там же ногой помогать не требуется. Положит её аккуратно и — вперёд! А судить посадим Граблю.

— У него температура, — напомнил Турист. — И одеваться ему будет трудно — спина-то обожжена.

— Ничего, оденем как-нибудь осторожно, — Сивцов уже загорелся идеей сделать из Грабли рефери. — А то, что у него температура… Ну так на улице же минус — ему наоборот легче станет, прохладнее. Глядишь, ещё и на поправку с сегодняшнего дня пойдёт!