— Что ж делать, придётся, — притворно вздохнул Кислый. — А кто тогда победил?

— Получается, что у Поршня пока лучший результат, — определил Сивцов, посмотрев в свои записи. — Одиннадцать целых и две десятых. Быстрее никто не проехал.

То, что соревнование выиграл Поршень, устроило абсолютно всех. Победителю пожимали руку, хлопали по плечу и обещали по прибытии домой устроить ему «олимпийский» ужин. Свистнули вниз Гиббону, чтобы тоже поднимался.

Домой шли гораздо веселее, чем на «чемпионат».

Небо начинало наливаться ранними зимними сумерками.

— Пятый, пятый, ответь второму, приём. Пятый, ответь второму…

— Второй, это пятый, что за самодеятельность? Почему связь вне графика? Приём.

— Пятый, у нас раненый, открытый перелом голени, срочно требуется эвакуация. Приём.

— Второй, понял тебя, помощь сейчас будет. Что там у вас произошло? Приём.

— Эти идиоты придумали с нашей наблюдательной высотки на санках кататься. Одного с размаху в лес занесло, случайно, похоже. Короче, Алтуфьева прямо с пункта скрытого слежения вышибло. На два метра отлетел от удара. Приём.

— Засветились?!

— Нет, успели его оттащить по-быстрому. Этот «гонщик» сам, похоже, мало что видел, с такой скоростью летел. Приём.

— Как Алтуфьев? Держится? Приём.

— Мы ему «кубик» промедола из аптечки вкололи. Балдеет пока. На ногу жгут наложили. Так что вы не задерживайтесь. Приём.

— Понял. К вам уже вышла мобильная группа. Чёрт, как не вовремя! Ладно, до связи. Продолжайте наблюдение.

— Вас понял. Конец связи.

— Пелым через полчаса! — разнёсся по коридору зычный голос проводницы. — Кто в Пелыме сходит, бельё сдавайте! Через пятнадцать минут туалеты закрою!

Амина, которая встала ещё сорок минут назад, посмотрела на часы. Без пятнадцати семь утра. За окном синела непроглядная утренняя мгла. Зябко поёжившись, она сдала сложенные аккуратной стопкой постельные принадлежности проводнице, забрала из купе свои вещи и прошла в соседний вагон.

Попович с хмурой, не выспавшейся физиономией пил чай.

— Доброе утро, Семён, — поздоровалась с сыщиком Амина. — А где же Виктор?

— Бельё сдаёт, — ответил капитан. — Он полотенце где-то потерял.

Через минуту вернулся раздосадованный донельзя Синельников.

— Где это видано? — громко спрашивал он так, чтобы его слышали в том конце вагона. — Весь комплект белья я получил за сорок восемь рублей, а за какое-то задрипанное вафельное полотенце с меня содрали двадцать два рубля! Это же уму непостижимо!

— А у меня прейскурант! — орала ему вслед проводница. — Потеряли предмет — будьте добры уплатить его полную стоимость!

— Да какая у него стоимость?! — не успокаивался Витька. — Такие полотенца под видом ветоши надо продавать, килограммами, а не поштучно, как вы! Оно же образца двадцатого года, наверное! Неужели вы думаете, что я на такое позарился бы?

— Всякое бывает, — гнула своё служительница железной дороги. — И воровали иногда, и в окошки в пьяном виде выбрасывали. А потеряли — уплатите!

Старший лейтенант, исчерпав аргументы, в сердцах плюнул и сел на своё место.

— Здравствуйте, Амина, — сказал он, пододвигая к себе стакан. — Чай будете?

— Нет, Витя, спасибо, — ответила спутница оперативников. — Я уже пила у себя.

— Двадцать два рубля, — задумчиво произнёс Синельников, отхлебнув чаю. — Подумать только!

— Ну всё, до конца командировки у нашего Виктора есть тема для разговоров, — усмехнулся Попович. — А по приезду домой этой историей будет замучен насмерть весь отдел.

— Да при чём здесь это? — недовольно пробормотал его товарищ. — Просто я разобраться хочу. Вот смотри: за сорок восемь рублей мне выдали две простыни, наволочку и полотенце, верно?

— Пока да, — подтвердил капитан. — И ещё полиэтиленовый пакет, в котором всё это добро лежало.

— Пакет не в счёт, — поморщился Витя. — Итак, я потерял полотенце. Заметь, самый маленький из всех выданных мне предметов. Правильно?

— Правильно, правильно, — вздохнул Семён.

— А с меня, — торжествующе завершил обвинение Синельников, — берут за него двадцать два полновесных российских рубля! Почти половину от стоимости комплекта. Как это прикажете понимать?

— Да очень просто, — объяснил другу Попович. — Сорок восемь рублей ты заплатил не за покупку, а за аренду постельных принадлежностей. Понял? А вот полотенце — это да. Это ты, считай, купил. В память о поездке в Пелым. Поздравляю.

— Ну и где она, эта память? — расстроено развёл руками счастливый покупатель.

— А что, ты его действительно не брал? — простодушно округлил глаза Семён. — А я думал, что твоё бурное утреннее выступление — обычная военная хитрость. Чтобы замылить казённое добро.

— Знаешь что?! — вскипел Виктор. — Собирайся давай! Останавливаемся уже! — и несправедливо обиженный, сопя, стал доставать свои вещи.

— Стакан сдать не забудь, — как ни в чём не бывало напомнил ему капитан. — А то опять на бабки влетишь. Наша проводница женщина суровая, шутить не станет. Особенно с тобой. Ты у неё вышел из доверия. Пошли.

Под недовольное бурчание Синельникова и тихий смех Амины троица двинулась к выходу.

В Пелыме было тихо и сонно. На станции прибывших коллег встретил молоденький лейтенант. Невдалеке стоял видавший виды милицейский «козлик» с водителем.

— Лейтенант Казаченко, — представился юноша, сильно смущаясь. — Придан, так сказать, в помощь…

— Имя-то у тебя имеется, лейтенант Казаченко? — спросил, пряча улыбку, Семён. — А то долго по званиям-то друга называть.

— Саша, — ещё больше смутился лейтенант. — Александр…

— Ну здравствуй, Александр, — пожал ему руку сыщик. — Капитан Попович, можно просто Семён. Старший лейтенант Синельников, он же Виктор. Это Амина — звания не имеет, так как приехала частным порядком. А вон там, — показал он на вышедших из другого вагона СОБРовцев, — наша группа захвата. Им бы в оружейной где-нибудь разгрузиться, а потом тоже в гостиницу.

— Да, нас предупредили, — кивнул Саша. — Там за углом ещё «РАФик» стоит, так что все поместимся. Ну что, поехали?

— Поехали, — согласился Семён.

— Майор Величко будет вас ждать в девять, — сообщил лейтенант, когда машина тронулась. — Вам хватит полутора часов?

— Хватит, чего ж не хватит? — удивился Витя. — Поселимся, помоемся, перекусим и — вперёд и с песней! У вас, кстати, вода горячая есть?