— Переживу, ты же знаешь меня.

Она посмотрела мне в глаза и серьезно сказала:

— Я подумала над твоими словами, то, что ты мне предлагал не так давно.

Я весь напрягся. Неужели она не пустит меня?

— Вот после всего этого, что случилось в деревне, как тебя обзывают и ненавидят, как поступил с тобой родной отец, я твердо решила уехать вместе с тобой.

Я думал, что она немного не в себе, оттого переспросил:

— Со мной? Ты уверена?

— Да, брошу все к чертям и поеду с тобой в город жить. Хватит с меня этого кошмара. Пора подумать и о себе.

Я смотрел на нее и не верил ушам.

— Мам, ты не можешь вот так просто взять и уехать. А мои брат и сестра? Разве ты сможешь оставить их? Без тебя отец совсем сопьется, хозяйство развалится, а дети будут брошены. Ты не можешь поехать со мной, по крайней мере, не сейчас.

Она достала из фартука платок и тихонько высморкалась. Затем, отступив на шаг, посмотрела на стены дома.

— Ты прав, я не смогу вот так просто все бросить. Это будет слишком даже для меня. Однако ты, Том, можешь паковать чемодан, ведь я отпускаю тебя в город, как ты и просил.

Она с великой скорбью сообщила свое решение. Словно с меня свалилась огромная гора, так стало легко. От облегчения я закрыл глаза и улыбнулся.

— Мам, у меня собирать-то нечего.

— Я помогу собрать все необходимое, а теперь слушай меня.

Она схватила меня за руку и повела в сторону огорода. Ей не хотелось, чтобы нас кто-нибудь услышал.

Когда мы вместе зашли за сарай, она развернулась и начала быстро говорить.

— Значит так, сегодня мы собираем твой чемодан. Я сбегаю в школу и заберу документы, попытаюсь договориться с директрисой, чтобы все сделала враз. У меня есть кое-какие сбережения, дам взятку. После этого зайду на станцию и куплю нам с тобой билеты на утро до Варны. Уже в обед мы будем в городе. Сниму комнату для тебя и возьму деньги из твоих накоплений, чтобы проплатить обучение и аренду. Что скажешь?

Боже мой, я был на все согласен в тот момент. Покинуть этот дом навсегда и больше не возвращаться.

— Да, я согласен. Пойду, возьму чемодан, потом надо подумать, как упаковать спичечные заказы.

Мама снова подошла ко мне и обняла.

— Значит так и поступим, раз другого выхода у нас нет. Останься ты в деревне, как тебя разорвут, не свои, так чужие. Жаль, я не в силах тебя защитить.

— Ты и так для меня многое делаешь.

Она кивнула и направилась в дом. Я пошел в сарай. Распахнул чемодан и сложил в карман папку с эскизами, альбом и фотоаппарат — самые важные для меня вещи.

Все заказы сложил в картонную коробку и выставил у двери. Завтра моя жизнь изменится, завтра я начну жить по-другому.

От радости и предвкушения я светился и радовался как мальчишка. Господи, как давно я мечтал об этом дне.

29 июля 1994 года

Как мы и планировали, в Варну мы прибыли к полудню. Первым делом подали документы в архитектурную гимназию. Меня приняли без лишних слов, чему моя мама дико обрадовалась. Да я и сам был безмерно рад, ведь именно об этом я мечтал многие годы.

Мама купила карту города, местную газету с объявлениями и бутылочку воды. Мы направились к парку. Там сели у высоких колонн на кованую лавочку и стали искать подходящее жилье.

Уже через пару часов мы выбрали комнату неподалеку от гимназии. Комната в двухкомнатной квартире, которую сдавала милая старушка Элеонора. Плату взяла на полгода вперед.

Когда мы оставили свой багаж, то вместе с мамой отправились в местную кафешку поужинать. Оба мы ужасно проголодались.

Кафе расположилось на одной из узеньких улиц. Плетеные столики и накрахмаленные скатерти. Мы сели у входа, у кадки с петуньями. К нам тотчас подошел молоденький официант с меню в руках.

— Добрый день, прошу вас, располагайтесь поуютнее. Сегодня у нас в меню мясо дикого кабана и рагу из осетрины.

Когда он ушел, мы молча пролистали страницы и выбрали блюда попроще. Некоторое время мама изучала меню, затем, отложив в сторону, заговорила:

— Все деньги, что мы с тобой накопили, хранятся в банке. Как быть с ними, ведь я должна оставить тебе на личные нужды. Ведь не буду же я кататься сюда каждый месяц. Приеду только на рождество. Весной после учебы ты приедешь к нам в деревню. На все это время тебя необходимо обеспечить средствами. Ума не приложу, что делать.

— Мы можем рассчитать, сколько у меня будет уходить за один день в среднем, и умножить на год.

— Это неприлично большая сумма, сынок. Мы не можем так рисковать.

Она задумчиво посмотрела на набережную. Там гуляли счастливые молодые парочки. Мальчишки катались на роликах, молоденькие мамочки прогуливались с колясками.

— Мам, может быть стоит открыть банковскую карточку? Это очень удобно.

— Да, ты прав, — отозвалась она потерянно.

Все-таки она переживала за дом, за мужа, за детей. Хоть разорвись. Мне хотелось ее отвлечь от этих тягостных мыслей. Я перевел тему в иное русло.

— Скоро состоится городская ярмарка, я обязательно пойду туда. Как обычно займу лавку рядом со старой Элл и продам свои замки. У меня снова будут деньги. Обещаю их не тратить полностью. И потом, я решил продолжить выстраивать спичечные замки. На эти деньги буду жить, тратить на обеды и билеты на автобус. Так что не волнуйся за меня, я не пропаду, даже в свои четырнадцать лет смогу выжить.

— Да, меня это очень тревожит. Ведь это город, и народ здесь живет разный. Как бы кто не обидел тебя, сыночек.

К столику вернулся официант и принял заказ. Мы снова вернулись к разговору.

— Сынок, я записала номер телефона Элеонор, буду звонить раз в неделю, по пятницам. Я должна слышать твой голос, что с тобой все в порядке.

— Хорошо, так и поступим. Хотя меня задевает такая опека, ведь я уже почти взрослый и самостоятельный человек.

Она улыбнулась. Кажется, мне удалось поднять ей настроение. Мама поправила локоны и откинулась на стуле. В этот момент она выглядела сдержанно и элегантно.

Я достал из сумки фотоаппарат и сделал первый кадр. Она смутилась, но это не остановило меня. Самым удачным оказался первый кадр. Спустя несколько дней я проявил пленку. Один снимок распечатал и поставил в рамочку.

После ужина мы немного прогулялись по вечернему городу, и я проводил ее до автобуса. Уезжая, мама обняла меня и, поцеловав в висок, обещала звонить.

Она села в автобус у окна. Я смотрел на нее, понимая, что, возможно, мы видимся в последний раз. Я старался запомнить этот печальный образ, эти грустные глаза и сдержанную улыбку. Нет, я не собирался сбегать или, еще того хуже, умирать. Просто я точно знал, что отец ее не отпустит ко мне в город. А я сам никогда больше не вернусь в деревню.