под похотливый смех меня тискали уже десятки рук… это напоминало тот эротический кошмар, через который меня провел Геррат во время допроса, но сейчас контрразведчика не было рядом, да и датчиков мозгощупа на черепе я не ощущал!

Подняв веки, я понял, что стою, хотя не помнил, как поднимался.

Я сделал шаг, но не потому, что захотел, а потому что мои мускулы сократились сами. Нежными касаниями меня словно направляли, подталкивали, а в ухо буквально шептали — двигай туда, там ждет тебя невероятное удовольствие, там ты сможешь разрядиться, расслабиться.

Я шагнул еще, попытался остановиться, и все мое тело, от макушки до пят, содрогнулось. Перед глазами распустились огненные розы, вспыхнули и поблекли, и я упал на колени, уперся руками в сырую землю.

Я не мог закричать, рот мне закрывали невидимые губы, да и я горло не повиновалось. Но я боролся, я помнил, как сражался с переводчиком в своей голове, как противостоял чужой воле на тех же допросах, и я не давал чужой воле поработить меня окончательно, превратить в марионетку на невидимых ниточках, сотканных из вожделения.

Похоть волокла меня вперед, точно канат, я соображал очень плохо, но знал, что должен оставаться на месте.

«Иди к нам, иди, мы ждем тебя, — ворковали даже не на ухо, а внутри головы, и разврата в этом голосе было больше, чем во всех борделях Амстердама. — Ты наш повелитель. Мы исполним все твои приказания, ты сможешь сделать с нами все, о чем только мечтаешь. Сейчас. Немедленно».

Я держался, хотя меня подняли на ноги, но дальше я идти отказался, смог укусить себя за губу, и это помогло на мгновение вернуть контроль. А затем вспомнил о доме, о тех, кто ждет там меня, несмотря ни на что, о Юле с Сашкой, о том, что я должен к ним вернуться, и не могу подчиниться хрен знает кому.

Тело мое стало полем битвы между двумя противоборствующими силами, и в какой-то момент его скрутила судорога такой силы, что я покачнулся и свалился мордой в траву. Треснули помятые стебли, я ощутил резкий запах сырой земли, увидел перед носом копошащихся брианских козявок.

И услышал шаги, мягкие, вкрадчивые, приближающиеся.

Ко мне шел тот, кто навел на меня морок, и кажется, я подозревал, кто это мог быть. Орден Трех Сил учил своих адептов раскрывать скрытые способности организма — что-то такое я читал в Живой Энциклопедии; и сейчас эти «скрытые способности» вовсю оттаптывались на мне.

Я ухитрился зарычать, родить звук нутром, не горлом, раскатистый и агрессивный. Именно он привел меня в чувство, и я вскочил, шатаясь и дергаясь, но все же поднялся на ноги, и быстро.

И обнаружил во мраке женский силуэт.

Я не видел ее лица, деталей фигуры, зато видел блеск ножа, который она держала перед грудью.

— Ты… кто? — ухитрился выдавить я, пытаясь нашарить собственный нож на поясе и судорожно вспоминая, где автомат.

Мысли ворочались с трудом, как медведи после спячки.

— А ну иди сюда, — сказал я увереннее: автомат я снял и поставил к дереву, сейчас он у меня за спиной, не дотянуться, но вот он, нож, и знакомая рукоятка в ладони, и шорох выходящего из ножен клинка.

Женщина тоже услышала этот звук, она отшатнулась, прыгнула назад и пропала. Естественно, я попытался кинуться следом, но наваждение меня еще не оставило, поэтому я запутался в ногах, и упал на колени.

Ласковые касания слабели, уходили, назойливый голос внутри черепа затихал, я медленно приходил в себя.

Но женщина… раньше от Трех Сил за мной присматривала Лиргана, а теперь кто? Понятно, что кто-то из нашей центурии, но тут их несколько десятков, и практически любая может… серая неприметная мышка, на которую я не обращаю внимания, но смертельно опасная, владеющая какой-то странной магией.

И если Лиргана только присматривала, то нынешняя хочет убить меня!

На то, чтобы окончательно прийти в себя, мне понадобилось минут пять, затем я подобрал автомат и зашагал к нашему пологу. Обнаружил под ним троих спящих десятников и снимающую ботинки Фагельму… ну да, Ррагат сегодня дежурный, ему бодрствовать первую половину ночи.

— Ты в порядке? — спросила юри-юри шепотом.

— Да, — соврал я. — Спи.

Сам я понимал, что сегодня не сомкну глаз — только не после пережитого только что. Возбуждение было слишком сильным, а страх бродил внутри, точно пузырьки от ядовитого шампанского, щекотал внутренности.

* * *

В конечном итоге я уснул — ближе к утру, когда Ррагата сменил на посту Дю-Жхе. Открыв же глаза, обнаружил, что жив, а за вчерашние подвиги получил очередной, семнадцатый класс.

Но это меня вообще не обрадовало.

Башка трещала, ныло все тело, как от недосыпа, так и от контузии, но не в этом заключалась проблема.

Слишком хорошо я помнил, чем именно закончился вчерашний вечер… похоже мне теперь снова нельзя оставаться в одиночестве, рядом постоянно должен быть кто-то с оружием, кому я могу доверять, это все десятники, кроме Адризы, кое-кто из бойцов. Посланница Трех Сил находилась где-то рядом, и только ждала новой возможности, чтобы нанести удар.

Кстати, а не могла ли десятник-бюдрака напасть на меня вчера?

Когда я вернулся, она уже спала, но кто мог ей помешать резво прискакать и улечься, пока я там в себя приходил? Фигуры и лица я не разглядел, это могла быть кто угодно, шавванка, вилидаро, юри-юри, человек!

У меня в центурии больше тридцати женщин, и любая из них…

Что, еще раз попробовать «сыграть на раздевание», поскольку теперь мне хотя бы не надо связываться с мужиками?

— Центурион? — Адриза появилась рядом, хмурая, как обычно. — Я же говорила! Как так! Это невозможно!

Она жаловалась на подчиненных, просила в чем-то разобраться, а я никак не мог сосредоточиться. Смотрел на ее близко посаженные глаза цвета пепла, большое родимое пятно на мохнатой щеке, слышал скрипучий голос, и пытался представить ее с ножом, крадущуюся во тьме.

— Дай мне хотя бы из спальника вылезти и отлить, блин! — сказал я, и десятник-бюдрака осеклась.

Когда я вернулся к «командирскому» пологу, то Адризы там не было, зато в своем рюкзаке ковырялась Юнесса.

— Привет, — сказал я, думая, что это могла быть и она.

Да, мы не раз занимались сексом, но я никогда не рассматривал ее обнаженной, не имел шанса увидеть небольшую татуировку… а ведь она может быть там, и не обязательно на видном месте, как у того же Ивана, а где-нибудь под мышкой. Неужели мне теперь нужно бояться и занга,