– Я поэтому так долго и рассказывала о жизни Милады. Неужелидо сих пор не ясно? Ей невыносимо думать, что кто-то на нее сердится. Миинтеллигентна и абсолютно неконфликтна. Она не станет делать замечаниянахамившей продавщице, не будет возмущаться, если официант принесет незаказанное, а другое блюдо. Она никогда никому не делает замечаний! Даже еслией выльют на голову ведро помоев, Ми просто встанет и уйдет. Тихо, с улыбкой.

– Это уже не интеллигентность, а… – начала было я иосеклась.

– Глупость, – закончила фразу за меня Рыбкина. – Верно. Иименно по этой причине лопнула наша дружба. Я еще могла понять, почему Мисодержит Марфу, Фаину и Нику. Хотя сама, окажись я в подобной ситуации,поступила бы по-иному. Но Ми есть Ми, у нее патологическое чувствопорядочности, осложненное гипертрофированным чувством вины.

– Чем же Смолякова провинилась перед матерью и свекровями? –возмутилась я. – По-моему, наоборот, они вели себя гадко по отношению к дочерии невестке!

Лена ухмыльнулась:

– Так ведь у змей нет совести. Марфа теперь на каждом углукричит о своей любви к дочери, дает дурацкие интервью, чем устраивает Ми новыенеприятности. Помните, вот в прошлом году «желтые» газеты скандал подняли:«Смолякова сдала мать в дом для престарелых»?

– Да, я читала. Так в чем же там дело?

– Марфе скоро девяносто стукнет, – вздохнула Лена, – вот Мии подумала, что старухе будет лучше на свежем воздухе, чем в душной квартире.Она сняла матери номер люкс в одном из подмосковных санаториев, наняла сиделкуи перевезла туда Марфу. Хорош приют для престарелых! Две комнаты, терраса,ванная, туалет, четырехразовое питание, врач, медсестра, личная горничная.Другая бы тихо радовалась, но Марфе нужно общество, она привыкла корчить изсебя великосветскую даму. Теперь ходит по дорожкам, сверкает брюликами икаждому встречному сообщает: «Я мать той самой Смоляковой! Вырастила, выучила,благодаря мне она стала писательницей. И где дочерняя любовь? Живу, забытаявсеми, несчастная, на государственном иждивении, спихнула меня дочурка в приют.Кстати, мою шикарную квартиру она сдает, а денежки себе в карман засовывает».

– Это правда? Насчет апартаментов?

– Чушь собачья! – обозлилась Лена. – Ми в родительскойквартире много лет не была, у нее даже и ключей-то нет. Но я все же могу понятьподругу, когда она говорит: «И мама, и свекрови старые, они без меня пропадут.Я обязана обеспечить им спокойную старость». Но Никита!

– А с ним что?

Лена побарабанила пальцами по столу, потом уставилась вокно. Было видно, что ей очень не хочется продолжать разговор, но в концеконцов Рыбкина решилась.

– Ладно. Расскажу и это. Кит – паразит, умелоэксплуатировавший материнскую любовь и ее чувство вины. Все попытки заставитьего работать заканчивались крахом. Никита попросту не желает трудиться. Да и неумеет он ничего делать, образования нет, один гонор и сплошное вранье. В концеконцов Ми смирилась с его поведением. «Долг матери, – сказала она мне, –состоит в том, чтобы принимать детей таковыми, каковы они есть. Во всех бедахКита виновата я, не сумела правильно воспитать мальчика, не имела ни времени,ни денег. У Никиты было тяжелое детство, без особых радостей, пусть теперьполучит компенсацию».

– Тысячи мальчиков растут без отцов! – возразила я.

– Верно, – кивнула Лена, – и это не мешает им потомстановиться нормальными людьми. Но Кит выродок.

…Два года тому назад сын взял у матери, как он выразился, «вдолг» большую сумму.

– Хочу открыть свой бизнес, – пояснил он, – стану торговатьодеждой.

Ми, счастливая от того, что недоросль надумал превратиться вмужчину, моментально понеслась в банк. И началось! Сначала арендовали здание,потом делали в нем ремонт, следом закупали оборудование. Естественно, на деньгиМи. Никита хотел лишь самое лучшее, дорогое, суперское. А мама, как всегда, нерешалась сказать детке «нет». Ведь у сыночка было тяжелое детство, так пустьсейчас раны зарубцуются… А Кит требовал новых и новых вложений.

В конце концов Лена не выдержала и сказала:

– Срочно продавайте магазин! Он вас разорит! Никита не умеетвести бизнес.

– Что ты! – подскочила Ми. – Кит с ума сойдет, это же егодетище, он вложил туда много денег.

Рыбкина онемела, у нее просто кончились слова. Отличнозарабатывающая Ми ходит в одних босоножках, и в шкафу у нее по-прежнемунесколько кофточек, а «вложивший много денег» Кит каждый день меняет костюмы, унего столько обуви, что может хватить на полк сороконожек, и особо о том,откуда берутся средства, парень не думает.

Обозлившись сверх меры, Лена наняла частного детектива испустя некоторое время узнала более чем нелицеприятную правду.

Магазин есть, но он принадлежит совсем постороннемучеловеку, который в жизни не слыхивал о Никите. Ни копейки Кит в ту торговуюточку не вкладывал, мальчик развлекается игрой в казино и от стола, покрытогозеленым сукном, он уходит, как правило, в проигрыше.

Пылая от негодования, Рыбкина позвала к себе Ми и сунула тойпод нос отчет детектива. Милада побледнела и твердо сказала:

– Он врет.

– Верно, – согласилась Лена. – Кит этим всю жизньзанимается.

– Нет, лжет твой сыщик.

– Да посмотри же материалы! Ты ведь автор детективов, –заорала Рыбкина, – сколько раз в книгах о таких аферах писала. Вотсвидетельства крупье, тут фото Кита… Гляди, он как раз выходит из дверейигорного заведения.

– Неправда, подделка, фотомонтаж.

– Ты дура! – потеряла всяческое терпение Лена. – Покажипапку Киту и посмотри в его пронырливые глазки!

Милада уехала домой. Вечером она перезвонила Рыбкиной ирадостно заявила:

– Все объяснилось, Кит признался, его подставили.

– Кто и куда?

– Ну, понимаешь, – затарахтела Ми, – Никита – благородныйчеловек, он никого не хочет обидеть, бросается всем помогать. Познакомился сдевочкой, очень милой, та работает бухгалтером. Составила отчет, просчиталась,девушке грозили тюрьмой, вот Кит и решил помочь, пошел в казино и… проиграл.Бедный, он так мучился, когда брал у меня деньги, так страдал! Но что былоделать? Он ведь хотел помочь!

– Ты говоришь всерьез? – прошептала Лена.

– Конечно.

– Веришь в эту чушь?

– Естественно.