– А вы считаете, что жалости совсем не должно быть?

– Да. Я так считаю. По крайней мере, это будет честнее. Вместо жалости должны быть сила и обыкновенный здравый смысл! Это как в жестком биологическом отборе – если человек становится жалок, значит, ему не место среди нормальных людей. Жалость должна не притягивать, а отталкивать, понимаете?

– Нет, не понимаю. И никогда не смогу понять, уж извините.

– Ну это уже ваше дело, понимать или не понимать… Надеюсь, я четко дала вам понять, что от меня жалости вы не дождетесь. То есть моя бывшая невестка жалости от меня не дождется.

– Но ведь по вашей вине она оказалась в таком положении! Неужели вы этого не понимаете? Сначала выбили у человека почву под ногами, а потом рассуждаете про силу и здравый смысл вместо жалости! Просто абсурд какой-то! Вы сами-то себя слышите, Виктория Николаевна?

– Слышу. И могу повторить еще раз: в человеке не должно быть места для жалости. Вместо нее – только сила и здравый смысл. Я все в жизни только так и делаю – сообразуясь со здравым смыслом.

– И сына в колонию отправили, сообразуясь со здравым смыслом, да?

Виктория Николаевна чуть дрогнула – или этой ей показалось просто? Сидела, смотрела на нее очень внимательно, будто раздумывала, продолжать разговор или нет. Потом улыбнулась, подняла голову чуть вверх, спросила насмешливо:

– А вы какой реакции сейчас от меня ждете, а? Что я возмущаться буду или оправдываться? Нет, мол, я сына туда не отправляла? Так вот что я вам скажу, добрая и жалостливая соседушка… Я скажу вам – да! Все именно так! Это я отправила своего сына в колонию, все именно так, как вы говорите! Я это сделала для сына, потому что он сам в этом нуждался, как бы парадоксально для вас это ни звучало! Ну что вы на меня так смотрите? Дара речи лишились, да?

Виктория Николаевна рассмеялась негромко, откинув назад голову. Видимо, и впрямь выражение ужаса на лице Лидии Васильевны рассмешило ее так, что не могла удержаться. Видя, что собеседница так и не пришла в себя, продолжила тем же менторским тоном:

– Да, да, я это сделала! Для его же блага, между прочим! Потому что он должен понять… И должен быть благодарным… Пусть, пусть посидит и подумает над свой жизнью! И над моей жизнью тоже! Пусть поймет, что надо уважать и ценить мать! Что нельзя вот так… Взять и отвергнуть в одночасье… То, что в него матерью вложено, – взять и отвергнуть… Да и вообще, что я перед вами тут распинаюсь, бисер мечу? Вы все равно меня никогда не поймете!

– Да отчего же? По-моему, здесь все очень понятно… Ваша материнская обида на сына – весьма распространенное явление, только она у вас до крайности гипертрофированной оказалась, вот и все!

– Да что вы можете знать! Гипертрофированной! Слово-то какое несуразное нашли!

– Абсолютно нормально слово. Вы ведь считаете, что посвятили сыну всю свою жизнь, правильно? Что отдали ему всю себя, до последней капельки? Что во всем себе отказывали, лишь бы он вырос достойным человеком? И вот он вырос, и вы начали ждать от него оплаты по векселям… Один вексель ему предъявили, второй, третий… А он взял и отказался платить, все верно? И не только платить отказался, а вообще от вас ушел, стал жить своей собственной жизнью… И это вам так не понравилось, что вы решили ему доказать… И наказать, и вразумить… Скажите, а вы вообще любили когда-нибудь своего сына, Виктория Николаевна? Или он был для вас проектом, в который можно вложить свои собственные желания?

Виктория Николаевна слушала ее молча, смотрела исподлобья. Улыбчивого сарказма на ее лице больше не наблюдалось. И вдруг она вздохнула тихо и проговорила с искренней горечью:

– Да что вы можете знать обо мне? Вы, абсолютно посторонний человек… Все, что вы говорите, – просто-напросто избитые фразы, их можно найти в любой статье по психологии, стоит лишь забить нужный вопрос в строке «Яндекса»… На самом деле вы же ничего, ничего не знаете! Не знаете того, как я мечтала его родить… Да я даже от замужества вполне благополучного отказалась, потому что претендент на руку и сердце был недостаточно хорош, чтобы от него зачать ребенка! Вы не знаете, как долго и тщательно я искала того, кто может передать моему сыну отличные гены! Как я унижалась, как просила, почти умоляла… Да, мне пришлось просить и умолять того, кто полностью подходил на роль биологического отца. Выпрашивать пришлось, на коленях валяться. Я очень хотела родить сына… Такого, которому могу посвятить жизнь… Мне не хотелось родить люмпена, не хотелось никчемного материнства, не хотелось, и все тут! Неужели меня можно судить за это, как вы думаете?

– А сыну вы тоже все это рассказывали, да? Через что вам пришлось пройти?

– Да. Рассказывала. И про биологического отца рассказывала, и он даже видел его как-то по телевизору… Да, этот человек всегда представлял из себя что-то и до недавнего времени был достаточно известным в городе бизнесменом. Но как же я его ненавидела, господи! Всегда отслеживала все, что с ним происходит, и страшно ненавидела… Женщина ведь всегда помнит, как ее унижали. Мне всегда хотелось ему отомстить – хотелось до дрожи зубовной!

– И что? Отомстили?

– А как же! Не зря говорят: бойся своих желаний! Потому что они сбываются самым причудливым образом! Таким, каким и предположить нельзя! Ведь этот дом, в котором я сейчас живу, он принадлежал раньше этому человеку! И он разорился и дом выставил на продажу! Да, это все, что у него осталось от прежней жизни, – только этот дом! И каково же было его удивление, когда он узнал, кто его покупает! Кто займет его место во всей этой роскоши!

– И это были вы, стало быть…

– Да, это была я! И не я придумала всю эту цепочку, она сама так сложилась! И не спрашивайте меня, что за цепочка такая, потому что… Потому что это уже не ваше дело!

– Да отчего же – не мое? Может, как раз и мое… Да и цепочка эта мне тоже известна. Хотите, всю ее по каждому звену выложу?

– И? – настороженно спросила Виктория Николаевна, чуть подавшись вперед. – Давайте, давайте, я с интересом послушаю.

– А дело было так, Виктория Николаевна. Вы узнаете вдруг, что сын ваш попал в сложную ситуацию, что ему приходиться объяснять, что не он был в ту ночь за рулем, не он совершил наезд на человека. И в то же время вы узнаете, что ненавистный вам человек, обладатель прекрасных генов, от которого вы терпели когда-то унижение ради этих самых генов, вдруг разорился и продает дом в Знаменском, свой последний оплот… И в голове у вас тут же сложился этот ужасный пазл, и вы начали действовать! Вы сами пришли к родителям того парня, который совершил наезд, и предложили им купить у вас показания против сына… Представляю себе лица этих родителей…

– Да уж, лица у них были те еще! – вдруг перебила ее Виктория Николаевна, усмехнувшись. – Мне же и уговаривать их пришлось, что это вовсе не бред… Что я действительно могу дать показания против сына. Правда, они хотели малой кровью отделаться, предложили всего два миллиона… Но я четко им сказала: нет, дорогие мои! Или десять миллионов, или ваш сын будет сидеть в тюрьме!