– Ой… Что это с вами? Заболели? – испуганно спросила Варя, открыв ей дверь.

– Нет, все в порядке… Чаю мне нальешь?

– Да, конечно…

– Сейчас посижу чуть-чуть и все новости тебе расскажу… Новостей очень много, Варюша. Во-первых, Артем все про эту сделку узнал. Деньги на счет твоей свекрови действительно поступили от некоего Седых Юрия Яковлевича…

– Так это же отец Богдана! С которым Гриша в машине ехал! И который…

– Знаю, Варя, знаю. Так оно и есть. Отец Богдана купил показания Виктории Николаевны против сына. Вернее, она сама ему предложила такую сделку.

– Сама?!

– Да, именно так, Варенька.

– А… откуда вы знаете, что сама?

– Да я съездила к ней… В то самое Знаменское, где она дом купила. Сначала Виктория Николаевна вообще говорить со мной не хотела, едва на порог пустила, а потом… Потом так разговорилась, что я не рада была! Лучше бы я вообще не знала того, что услышала… До сих пор в себя прийти не могу.

– А что она вам сказала, Лидия Васильевна? Что-то про меня, да? Очень плохое?

– Да не то чтобы про тебя… Хотя и про тебя тоже. А в общем, свое толкование всей этой истории выложила, собственное. Вот тут-то я в ужас и пришла. Оказывается, она действовала вполне целенаправленно и даже философскую подоплеку подвела под свой поступок. Мне показалось, какой-то жуткой достоевщиной от ее высказываний веяло, вроде того – тварь я дрожащая или право имею… Если я мать, то, значит, мне все позволено в отношении своего сына… Что-то в этом духе, да. Только герой у Достоевского потом ужасно раскаялся, а Викторию Николаевну никакое раскаяние не пробьет, на это и надеяться не приходится. Бедный, бедный Гриша! Какое же он детство ужасное провел с такой матерью! Он тебе никогда не рассказывал, кстати?

– Нет, не рассказывал… У нас вообще эта тема была – табу. Я у бабушки пыталась выспрашивать хоть что-то, а она сразу плакать начинала. Да если бы он мне сразу сказал, какие у них отношения, я бы и знакомиться с ней не пошла! Так настаивала, помню, так его просила: познакомь с мамой да познакомь… Очень ей понравиться хотела… Мечтала, что когда-нибудь мамой назову. А оно вон как вышло! Хочешь маму, а получаешь… Получаешь…

Варя заплакала тихо – не смогла удержаться. Лидия Васильевна протянула руки, ласково огладила ее по плечам, чувствуя, что и сама вот-вот расплачется. И потому заговорила отрывисто:

– Если… Если так хочешь… Если тебе так важно… Так нужно…

Хотела сказать, мол, меня можешь мамой назвать, да язык отчего-то не повернулся. И в самом деле – кто она этой девочке-сироте? Даже отдаленного родства нет. Просто знакомая женщина, которая помогла в трудную минуту. Что теперь, всех мамами называть, кто руку протягивает?

Варя, видимо, почувствовала ее смятение, быстро отерла со щек слезы, улыбнулась и проговорила тихо:

– Вы для меня больше сделали, чем сделала бы родная мать, наверное… Вы просто помогли, даже не зная меня. Помните тот вечер, когда варежку с письмом принесли? И хозяйка квартирная тоже здесь была и требовала, чтобы я ушла с детьми… А вы ее осадили как, помните? Сказали, что долг мой заплатите… А ведь вы даже не знали, как меня зовут! Можно сказать, первый раз видели! Я этого никогда не забуду, Лидия Васильевна, никогда… Это же все… Это же все гораздо дороже, чем… Кого-то как-то назвать…

Лидия Васильевна не успела ей ничего ответить – у Вари зазвонил телефон. И хорошо, что он зазвонил. По крайней мере, есть время отдышаться, справиться с комком в горле, который засел там – ни туда ни сюда…

Звонила, по всей видимости, Юля, сообщала что-то сногсшибательное. Потому что лицо у Вари стало растерянным, глаза округлились и моментально высохли ресницы от слез.

– Погоди, Юль… Как это – сюда едешь? К нам? Вместе с Марио? Да ты что, Юль… Чем я его угощать буду, с ума сошла? Борщом да макаронами с мясом? Да при чем тут, что они макароны любят, Юль? Ну да, я знаю про итальянцев и макароны… Но… Как это все, Юль? Погоди…

Видимо, Юля «годить» не стала, оборвала разговор. Сообщила самое главное, и хватит. Варя положила телефон на стол, растерянно посмотрела на Лидию Васильевну:

– Юлька с Марио сюда едут… Совсем с ума сошла… Что ей, больше повести его некуда?

– Так ты же ее лучшая подруга, самая близкая… Вот она и хочет тебя с ним познакомить! По-моему, все правильно делает…

– Ага! А чем я его угощать буду? Он же итальянец!

– Ну и что? Ты так говоришь, будто он марсианин и чем-то особенным питается! Да они там, в Италии, вообще одни макароны да пиццу едят, и ничего страшного с ними не происходит!

– Ну не борщом же мне его угощать, правда?

– А почему не борщом? А может, ему понравится? Если русские мужики борщ любят, почему ты думаешь, что итальянские из другого теста сделаны?

– Ну не знаю, не знаю…

– Зато я знаю! Давай доставай кастрюлю с борщом из холодильника, ставь на плиту, разогревай! Я знаю, что борщ у тебя отменный, сама пробовала. Погоди, мы еще за уши этого Марио от стола не оторвем!

– Боже мой, у меня и в комнате не прибрано, Мишкины игрушки везде, Дашины книжки…

– Да разве это считается беспорядком, когда детские игрушки разбросаны? Это ж вполне нормальная домашняя атмосфера! И вообще, что ты так испугалась? Подумаешь, пришел Марио в гости, ушел Марио из гостей… Не вижу причин для волнений и суматохи! Давай-ка лучше на стол красиво накроем, скатерть постелем… Есть тут в хозяйстве какая-то скатерть?

– Есть… Вон там, в кухонном шкафчике… А вдруг мы ее запачкаем?

– Ничего, отстираем! В крайнем случае, новую купим! Давай, давай, действуй… Гости на пороге, а она стоит, растерялась…

Гости не заставили себя ждать, уже через полчаса раздался звонок дверь.

Марио оказался вполне себе приятным молодым мужчиной, улыбался широко, дружелюбно и борща отведал с большим удовольствием. А вот Юлька, то есть Джулия, как называл ее Марио, наоборот, была весьма скованной оттого, что очень хотела произвести на жениха приятное впечатление. Впрочем, женихом Марио трудно было назвать, как-то не вписывался он в жениховские рамки. То есть всем присутствующим дамам улыбался почти одинаково, а Лидии Васильевне даже больше. И называл ее не как-нибудь, а сеньорой Лидией. По-русски говорил плохо, общались в основном при помощи автоматического переводчика в его телефоне.

Но однажды его взгляд вдруг остановился на Варином лице… И показалось, он удивился чему-то. Будто силился вспомнить, видел он это лицо еще когда-нибудь или нет…

Смотрел долго, не отрываясь. Варя не знала, куда себя деть от смущения, потом выскочила из-за стола, умчалась в комнату, на ходу пробормотав что-то про Мотю и Мишеньку – чем они занимаются, мол… Юлька проводила ее глазами, поджала слегка губы, но тут же весело заговорила о чем-то, показывая Марио ладошкой на телефон – включи, мол, переводчик, если не понимаешь!