— Это я.

Давление сжало мою грудь, скручивая и сжимая, когда сотни различных эмоций вспыхнули внутри меня, затопляя меня. Надежда и тоска сменились неуверенностью и даже страхом. Что, если это был какой-то трюк? Он не говорил так, когда произносил моё имя раньше. В глубине души я понимала это, но потом поняла, что на самом деле не была готова к тому, что это действительно сработает. Я боялась, что всё это не по-настоящему. Печаль смешалась с радостью, и моё тело почувствовало слабость.

— Я…

Он выпрямился, словно собираясь встать.

Я дёрнулась назад, падая на задницу. Казалось, я не контролирую свои движения. Противоречивая мешанина эмоций управляла мной, и я слишком боялась сокрушительного разочарования, если позволю надежде овладеть мной.

Зейн остановился, и в хаосе моего разума я поняла, что это что-то значит.

— Я не причиню тебе вреда. Я никогда не смог бы причинить тебе боль… — он оборвал себя, его плечи напряглись. — Но я это сделал. Я причинил тебе боль. Я… — он откинулся назад, всё ещё стоя на коленях, и посмотрел на свои руки. — Я причинил тебе боль…

— Нет. Ты не причинил мне боли, — прошептала я, думая, что это действительно похоже на него.

В его тоне была интонация. Тепло.

— Не причинил? — его руки сомкнулись. — Я помню.

Эти крылья снова поднялись, напугав меня, когда они вытянулись высоко и далеко. Он оторвал взгляд от своих рук и оглянулся через плечо. Он выругался себе под нос, когда ветер взъерошил несколько мелких перьев, открывая полоски благодати.

— Я… Я всё время забываю, что они там. Они непохожи на мои старые. Такие изменения. Большинство вещей кажутся другими.

Он снова посмотрел на меня, и свечение его кожи интенсивно пульсировало, заставляя меня вздрогнуть. Его пернатые крылья сложились назад, подогнувшись внутрь, и затем они… просто исчезли, как будто просочились в его кожу, в спину или исчезли. Сияющее золотое сияние померкло, и он стал больше похож… ну, больше похоже на Зейна, а не на Павшего психопата.

— Это на самом деле? — услышала я свой вопрос.

Исчезающие крылья заставили меня подумать, что я всё ещё лежу на спине с травмой головы.

— Это действительно сработало? Это ты, правда ты? Ты помнишь меня? И ты не собираешься… ну, называть меня «маленьким нефилимом»?

— Это на самом деле. Я настоящий, — его голос был грубым. — Я ненавижу, что ты спрашиваешь об этом. Мне жаль. Мне так чертовски жаль, Трин. Я не мог остановиться…

Его взгляд снова упал на его руки, безвольно висевшие по бокам ладонями вверх.

— Это неправда. Я мог остановить себя. Я так и сделал, но это было… это было слишком поздно.

Он покачал головой, продолжая смотреть на свои руки.

— Мне как будто чего-то не хватало. Воспоминаний. Доступа к ним, к тому, что они чувствовали и что значили. Они предупредили меня, и я подумал, что смогу справиться с этим, — его взгляд вернулся ко мне. — Но это я. Я обещаю тебе, Трин. Это действительно я. Спроси меня о чем-нибудь, что запомнил бы только я.

Я тупо уставилась на него.

— Я сейчас ни о чём не могу думать. Мой мозг слишком полон и слишком пуст.

Он улыбнулся, и моё сердце подпрыгнуло. Это была его улыбка, тёплая и открытая, и я никогда не думала, что увижу эту улыбку снова.

— Ладно. Дай мне что-нибудь придумать.

Он втянул нижнюю губу между зубами, и если бы я стояла, я знала, что мои ноги отказали бы мне. Зейн… он делал это всё время, но он сделал это только один раз после Падения.

— Я понял. У тебя на потолке созвездие.

Тогда я действительно перестала дышать. Честное слово, у меня перехватило дыхание, когда я, спотыкаясь, поднялась на ноги.

— Я поместил его туда, — продолжал он, медленно вставая. — Я назвал его Созвездием Зейна, и то, что произошло после того, как я показал тебе этот потолок, должно быть одним из моих самых любимых воспоминаний всех времён, — его голос стал глубже, когда он снова прикусил губу. — Ты показала мне, как сильно любишь меня. Ты отдала мне всё — своё тело, своё сердце, своё доверие.

Во второй раз мир снова остановился. Я не осознавала, что двигаюсь. Ноющий протест мышц и костей не остановил меня, когда я бросилась на него. Или пыталась это сделать. Я потеряла равновесие, мои движения были слишком резкими и жёсткими, и это больше походило на падение на него…

Он был размытым пятном скорости, когда рванулся вперёд, двигаясь так быстро, что у меня даже не было шанса испугаться. Он поймал меня, его руки обвились вокруг меня, и в тот момент, когда мои руки коснулись обнажённой кожи его груди, я поняла.

Это был он. Это была его кожа на моих ладонях, и она была тёплой, больше не прохладной на ощупь, его дыхание скользило по моей щеке. Это он обнимал меня.

Это был Зейн.

ГЛАВА 16

Каким-то образом мы снова оказались на земле, но на этот раз Зейн сидел прямо, а я сидела у него на коленях. Я превратилась в осьминога, обхватив ногами его бёдра и руками его плечи.

— Ты действительно помнишь, — прошептала я, уткнувшись лицом в его шею.

Каждый мой вдох был полон им.

— Я помню, как впервые увидел тебя, — сказал он, и я вздрогнула, почувствовав, как его рука обхватила мой затылок. — Ты пряталась за занавеской, где тебе не полагалось быть. Ты подслушивала.

— Я не подслушивала, — возразила я, мои слова были в основном приглушены его кожей.

Он усмехнулся, и хотя это прозвучало хрипло и неуверенно, это сделало странные и удивительные вещи с моим сердцем. Это был не тот холодный, апатичный смех Падшего.

— Ты совершенно точно подслушивала.

Совершенно точно.

— Я также помню, что ты замахнулась на меня, когда я попытался представиться.

Я нахмурилась, уткнувшись ему в шею.

— Это потому, что ты подкрался ко мне ночью, посреди леса.

— Ты хотела сказать, что была не очень наблюдательна, и поправь меня, если я ошибаюсь, это не я подкрадывался, — поддразнил он.

— Ты ошибаешься, — я сжала его крепче.

В ответ он поцеловал меня в макушку.

— Я помню, как ты впервые показалась. Мы были в кабинете Тьерри, и я думаю, что Николай, возможно, подавился собственным вдохом. Я помню, как ты в первый раз довела меня до сердечного приступа. Это было после того, как ты рассказала мне о своём зрении.

Уголки моих губ приподнялись. Не желая, чтобы