я ничего не могу понять, теперь я буду вынужден оставить свои поиски именно там, где каноники из Штайнфильда их прекратили до меня. И тут случай мне помог, оказалось, что на поверхности стекла, именно в том самом месте, скопилось очень много пыли, в этот момент в часовню зашел лорд Д и посмотрел на мои руки – все черные от грязи, после чего он вежливо настоял на том, чтобы послали за кисточкой из турецкой оплетки очистить пыль с витража. Наверное, в кисточке было какой-то жесткий волос, потому что после того, как работник провел ей по кромке мантий, появилась длинная царапина, и почти сразу образовалось желтое пятно. Я приказал ему прекратить елозить по стеклу, а сам вскарабкался на лестницу, желая лучше разглядеть это самое поцарапанное место. Там действительно появилось желтое пятно, откуда и отвалился жирный кусок черной краски, которой, вероятней всего, покрасили стекло после того, как его обожгли, вот по этой причине она легко и отошла, не повредив самого рисунка. После этого я начал соскабливать краску дальше, и вы мне не поверите, хотя, впрочем, нет, нельзя быть к вам настолько несправедливым, наверняка вы уже догадались, что под слоем черной краски на желтом фоне я нашел две или три четко очерченные заглавные буквы, прям на том месте, которое я очистил. Само собой разумеется, вы прекрасно понимаете, что я едва смог сдержать свое ликование.

– Я сказал лорду Д. о том, что под слоем черной краски я нашел надпись, которая показалась мне интересной, и спросил у него разрешения очистить её всю на этой части витража. Он без всяких разговоров разрешил мне делать то, что я считаю нужным. А так как у него были неотложные дела, он был вынужден уйти, и я должен сказать, для меня это было весьма кстати. Я сразу же приступил к работе, задача оказалось пустяковой. Само собой, со временем краска кое-где отстала, поэтому не прошло и двух часов, как я очистил всю поверхность, соскоблив черную кромку, которая была поверх одеяния фигур. Оказывается, на каждой фигуре была надпись, так как и было написано на свитке Святого Иоанна: «На их одежде надписи, которые никто не может прочесть».

– Такое открытие укрепило мои мысли о том, что теперь я на правильном пути. Тем не менее, мне очень хотелось узнать, что же там на самом деле написано. Соскабливая краску с витража, я едва мог удержать себя от того, чтобы не читать эти надписи, а дождаться, пока я полностью очищу их все. А когда все было готово, мой дорогой Грегори, поверь мне, я чуть не зарыдал от полнейшего разочарования. То, что предстало перед моим взором – было никому не нужное нагромождение никак не связанных букв, которые словно какой-то фокусник хорошенько перетряс в своей шляпе. Вот, что там было написано:

Иов. DREVICIOPEDMOOMSMVIVLISLCAV IBASBAT

AOVT

Святой Иоанн. RDIIEAMRLESIPVSPODSEEIRSETTA AESGIAV

NNR

Захария. FTEEAILNQDPVAIVMTLEEATTOHIOONVMC

AAT.H.Q.E.

– Я чувствовал себя совершенно сбитым с толку и, должно быть, некоторое время я действительно таким и выглядел, но разочарование, которое я пережил, длилось не долго. Я сразу понял, что имею дело с каким-то шифром или тайнописью. Тут я сообразил, что шифровка, скорее всего, не сложная, принимая во внимание тот факт, что она была составлена в то время, когда сложных шифров еще не существовало. Тогда я скопировал все символы, стараясь быть очень внимательным и ничего не пропустить. Опять-таки, пока я эту надпись переписывал, еще одна деталь подтвердила мою уверенность в том, что это был именно шифр. После того, как я перерисовал знаки с мантии Иова, я их сосчитал для того, чтобы точно знать то, что я их записал все до единого. Их было тридцать восемь. А как только я закончил их считать, мой взгляд случайно упал на бледную закорючку, вырезанную каким-то острым предметом на углу возле рамы. Это была римская цифра XXXVIII, небрежно кем-то нацарапанная. Оказалось, что подобные метки, как я их называю, были на каждой фигуре. До меня сразу дошло, что витражисту, который расписывал эти окна, аббат Томас дал строгие указания относительно надписи, где именно каждый фрагмент должен находиться, поэтому тот и постарался сделать все точно так, как от него требовали, предварительно пронумеровав каждую часть.

Надеюсь, вы сможете представить то, с какой скрупулёзностью после такого прозрения я исследовал всю поверхность витражей в надежде найти еще хоть какую-нибудь зацепку. Само собой разумеется, я не пропустил надпись на свитке, который держал Захария, тот, на котором было написано: «Над одним камнем семь очей[151]». Правда, до меня быстро дошло, что, по всей видимости, она должна относиться к какому-нибудь символу на камне, который можно найти только в том месте, где спрятано сокровище. Короче говоря, я сделал все необходимые записи, рисунки и чертежи, а потом вернулся в Парсбери, чтобы в спокойной обстановке постараться разгадать шифр. О, если бы вы только знали, через какие адские муки мне пришлось пройти! Поначалу я думал, что очень хорошо разбираюсь в том за что взялся, так как был абсолютно уверен в том, что ключ без труда найду в одной из старинных книг по тайнописи. «Стеганография[152]» Иоганна Тритемия, который был еще жив во времена аббата Томаса, казалась мне особенно подходящей. Дело в том, что она у меня была, так же как и «Криптография» Селениуса, и “de Augmentis Scientiarium” Бекона[153], и еще некоторые книги. Тем не менее, все было напрасно, я ничего не мог найти. После этого я решил попробовать метод поиска по «наиболее часто встречающейся букве» взяв за основу сначала латинский, а затем германский алфавиты. Это тоже не помогло, хотя не знаю, почему мне казалось, что это верный путь. Затем я занялся вплотную самим окном, снова прочитав свои записи и примечания и уже едва тая надежду на то, что аббат мог где-нибудь оставить ключ, который мне был так необходим. Я не мог понять связь между цветами или фасоном мантий. Не было там и никакого заднего плана со всеми необходимыми дополнительными деталями. Ничего не было под куполом часовни, что могло бы мне подкинуть хоть малейший намек. Единственное, что могло выглядеть как подсказка – это то, в каких позах были размещены сами фигуры: Иов, – я читал запись: – свиток в левой руке, указательный палец правой руки поднят вверх; Иоанн: держит свой свиток в левой руке, а правой рукой благословляет двумя