Тем временем Воронцова прервала поцелуй, и Дима достал из кармана две тоненькие гайки, из тех, которые использовали при сборки телепортационной арки. Они были диаметром с человеческий палец, одна поменьше, другая побольше. И Эрика невольно улыбнулась, наблюдая за тем, как Лесков надевает на ее руку «кольцо».

— Потом принесу тебе с поверхности нормальное, — еле слышно прошептал Дима, все еще пытаясь удержать на своем лице маску спокойствия. Он не знал, что сейчас забавляет его больше — гробовая тишина, царящая на площади, или это странное представление, придуманное буквально за полчаса до начала собрания.

В голове до сих пор стояло сердитое ворчание Рудольфа, который первым поздравил жениха недовольным: «Дурью какой-то маются! Так никаких деталей не напасешься! Сказал всем, что женишься, и хватит! Нет же, гайки ему подавай! Гайки не для того делались, чтобы их на пальцы напяливать!»

А еще Дмитрий чувствовал себя счастливым. Счастливым потому, что Эрика не отказала ему, хотя он и допускал такую возможность. Эта девушка была слишком непредсказуемой — с тем же успехом вместо поцелуя он мог получить пощечину. Она ведь просила его не разговаривать с отцом и вообще оставить все как есть. А он в который раз принял решение, проигнорировав ее слова. И все же при любом раскладе его поступок защищал Эрику от назойливых сплетен и, главное, от упреков отца. Больше никто не посмеет назвать ее одноразовой подстилкой «процветающего».

Тем временем Эрика приняла из рук Димы второе «кольцо» и надела его ему на палец.

— А мне эти нравятся, — с улыбкой шепнула она, рассматривая гайку. — Правда, мое немного велико.

— Главное, что не мало, — так же тихо отозвался Лесков. — Потом подберем тебе подходящее, чтобы могла носить.

— Мог бы и предупредить… Померила бы заранее. А вообще, не обольщайся: я вышла сюда только потому, чтобы не опозорить тебя, — Воронцова уже с откровенным трудом сдерживала смех. — Замуж я не планировала.

— Я понял и оценил, — нарочито серьезным тоном прошептал Дима, после чего снова обратился к залу. Люди по-прежнему пребывали в растерянности, и, наверное, надо было им еще что-нибудь сказать. Но ни одна подходящая фраза не приходила на ум, поэтому он произнес лишь краткое «Благодарю за внимание!»

Однако, едва он успел договорить, как из толпы раздались жидкие аплодисменты:. Хлопал кто-то один, но так старательно и энергично, что еще несколько человек невольно повторили его действие, скорее автоматически, нежели действительно разделяя триумф этой странной свадьбы.

Аплодировал непосредственно Фостер. Так приторно и театрально, что стоявшей подле него Оксане безумно захотелось его треснуть, чтобы хоть на минуту стереть с его лица эту идиотскую улыбку. Лицо проклятого наемника буквально светилось от наигранного счастья, вызывая в девушке одно отвращение.

Почувствовав ее ненавидящий взгляд, Эрик улыбнулся еще шире и радостно воскликнул:

— Обожаю счастливые свадьбы! Они — такая красивая пара! Как считаешь?

Оксана не ответила. Сейчас она чувствовала себя не лучше Кати, правда, в отличие от Беловой, ей хотелось не просто убраться с этой площади, но еще и хорошенько напиться. Она не была примерной девочкой, которая будет тихонько плакать в платочек, но сейчас слезы действительно душили ее. Слезы обиды, досады и ярости от того, что Дима, ее Дима, женился на какой-то пустой самодовольной суке, которую она, Оксана, ненавидела всей душой.

Чувствуя, что больше не может совладать со своими эмоциями, она поспешила поскорее исчезнуть с площади.

— Куда же ты, моя птичка? — с издевкой окликнул ее Эрик, когда Оксана начала протискиваться сквозь толпу. А затем, захлопав еще сильнее, громко закричал:

— Горько! Горько!

Новоиспеченные молодожены проигнорировали радостные вопли наемника и поспешили уйти от трибуны. Оба скрылись в правительственном здании, и только тогда Эрика позволила себе от души расхохотаться. Этим смехом она пыталась скрыть дурацкие чувства, которые обычно испытывают счастливые невесты. Дима весело улыбнулся в ответ, после чего притянул девушку к себе и снова поцеловал. Он не знал, изменится ли что-то между ними после «свадьбы», но губы его «женушки» были по-прежнему притягательны.

Постепенно площадь опустела. Люди расходились кто куда задумчивые, удивленные, а кое-кто — с острым желанием повторить нечто подобное. В свадьбе Лескова и Воронцовой прослеживался вызов, но были и те, кто тоже хотел пожениться. На Спасской был священник, который вполне мог обвенчать новобрачных, и, наверняка, в подземельях найдутся еще несколько гаек-колец.

Тем временем Иван, Рома и Георгий вернулись в казармы, и теперь, сидя на кроватях, пытались переварить полученную новость. Все трое молчали, не зная, как толком прокомментировать очередной закидон их общего друга.

— Хоть бы посоветовался! — первым не выдержал Рома. — Я понимаю, что о них сплетничали, но это не повод превращать легкую интрижку в такое представление. Тем более на глазах у Оксаны. И Кати! Они же обе переживают. Вот объясните мне, недалекому, как можно было из всех здешних девушек выбрать Воронцову? Она же использует его. Сначала пристроилась к Альберту, теперь к Диме. У нее на лбу написано: тщеславная.

— Реально подстава! — согласился Георгий. — Может, она ему в его лекарства что-то добавила? Ну типа приворожила, но как-то по-научному. Я читал, что бабы- лепилы так делают. Лепилы вообще хитрые, им на бабло развести, как два пальца. А эта злая ходила, бычила на всех не по-детски, никто на ней не женился. Оленька с ней работала, говорит, трындец, вообще баба поехавшая. Попал Димон, короче… Не знаю, мужики, что тут сделать… Впрягаться как-то не комильфо. Может, он ее гипнозом если только… Чтобы хотя бы заткнулась!

— Может, вы оба заткнетесь? — внезапно разозлился Иван. В памяти возник его

разговор с Димой, и хоть он не одобрял его выбор, но сплетничать о друге за спиной не собирался. — Что раскудахтались, как бабы? Тогда валите из казарм к ним, в столовую, и чешите языками. Что вы тут забыли? Прежде чем гнать на кого-то, пойдите и сами пообщайтесь с этим человеком. Димка сам разберется, кто ему нужен. Он — не дебил. В отличие от вас.

— А о чем с ней разговаривать, если она так к людям относится? — неожиданно резко спросил Суворов. — Да, она помогала Альберту, но это не значит, что можно обо всех ноги вытирать.

— Пусть базар фильтрует! — подхватил Лосенко.

— Сами фильтруйте, или фильтр засорился? — огрызнулся Иван. — Димка — наш друг. Если еще вы на него тявкать будете, на кой хрен тогда вообще общаться? Оксанка да, нормальная, но не она с нами росла в детдоме.

— Да, с нами росла Катя, — Рома понизил голос.

— И что теперь? — примирительный тон друга, казалось, еще больше разозлил Бехтерева. — Она сама решила мутить с Волошиным, так что не надо теперь долбать Димку каждый раз! Три здоровых мужика, а какую-то херню обсуждаем. Друг женился, лучше бы подумали, что ему подарить. Я с поверхности вискарь принес. Есть еще идеи?