неизменно строгие и добрые лица предыдущих директоров гимназии. Обычно я безразлично смотрела на эти голографические лица, но сегодня отчего-то они напомнили мне погребальные маски. Мурашки от нехорошего предчувствия пробежались по спине. Глупая я, глупая. Нужно уже запомнить, что предрассудки и суеверия давно вышли из моды.

В приемной директора нас встретила руководительница класса. Уставшая Чин-Лу только и сказала:

– Следуйте за мной.

Когда она вошла в кабинет, то переглянулась с директором, и тот отключил камеры. Из его кабинета можно было иногда делать Слепую зону, потому что некоторые проблемы учеников были слишком деликатными. Вероятно, наш с Амалией случай был именно таким. Артур Ли был как обычно с гладко выбритым лицом, скуп в движениях и словах. Он глядел на нас тяжелым взглядом, словно мы совершили преступление. Я точно знала, что ничего плохого не делала. Я взглянула на подругу и ободряюще ей улыбнулась. Амалия отвернулась. Ярко алые пряди волос упали ей на лицо.

– Мы выяснили, кто написал то письмо на доске объявлений. Амалия, ты ни в чем не хочешь признаться? – взглядом директора можно было орехи колоть, и направлен он был не на меня, как мне показалось в самом начале. Вся ярость Адама Ли выливалась на бедную Амалию. Я уже хотела вскочить с места, закрыть подругу от его испепеляющего взгляда, когда Амалия резко вздернула подбородок и сказала:

– Это была я. То объявление написала и распечатала я. Прости меня, Гель.

– Но почему?

Я услышала собственный голос в звенящей тишине. Адам Ли меланхолично чесал подбородок, а Чин-Лу немного ссутулилась, сложив руки в замок. Жизнь на камеру тоже давалась им нелегко, это было видно в каждом их вздохе и взгляде.

– Почему… Я подумала, что если ты перестанешь быть девяткой, то снова станешь проводить со мной больше времени. Ты же даже ни разу не навестила меня во время болезни! Не спросила, не зашла домой. Держу пари, ты тусовалась с этой Анастасией Рейнер даже когда Тео тебя отшил. И чем она лучше меня?

Я вспомнила, как Амалия бросалась на всех, кто пытался выведать о неизвестном злопыхателе. Я думала, что она защищала меня, а она просто пыталась оградить меня от других людей, чтобы я не догадалась, кто именно оставил ту записку. Амалия – хорошая актриса.

– Ничем. Она ничем не лучше тебя, а ты не лучше нее, – сказала я Амалии чистую правду. – И я больше с ней не общаюсь. Ты бы могла просто со мной поговорить, а не подвергать мое будущее риску. Если мой Рейтинг опустится ниже шести, я потеряю место в университете, и ты это знаешь.

– Но не опустился же, – буркнула Амалия. Она словно позабыла о том, что за нашей перепалкой наблюдали еще двое взрослых. Ноздри ее трепетали, глаза, которые сегодня были желто-зелеными как у кошки, метали молнии. Она не отрицала свою вину. А жаль. Быть может, отрицай она, я бы поверила. Я бы захотела поверить.

– Это Зеленый город, Амалия. Здесь все тайное неизменно становится явным, – голос мой звучал спокойно и как-то отстраненно. У меня не было сил злиться или грустить. Слишком много всего произошло, и предательство Амалии вдруг показалось мне незначительным. Неважным. – Ты сделала то, что сделала. Давай просто забудем об этом.

Чин-Лу и Адам Ли не согласились с моим мнением.

– Лучшим решением, Амалия, будет отстранить вас от уроков на неопределенное время. Скажем, вы все еще переживаете из-за увиденного в Красном городе. У вас тонко чувствующая натура художника, а потому вам будет разрешено учиться на дому, посвящая большую часть времени творчеству.

На подоконнике в кабинете директора росла герань. Она достигла исполинских размеров и напоминала цветущее монструозное дерево розового цвета. Вряд ли Адам Ли выращивал эту герань для Рейтинга. Суровому директору гимназии не пристало заниматься цветочками. А между тем высохшие лепестки и отцветшие бутоны были бережно убраны, герань явно была довольна своей жизнью на директорском подоконнике. Вот еще один человек с двойным дном.

– Я потеряла подругу! Разве не видно? Неужели это недостаточное наказание? – взвизгнула Амалия. Она продолжала смотреть на меня и шептать «прости». А я погрузилась в холодный вакуум безразличия. Лучше размышлять о цветах, или о том, что у Чин-Лу волосы сегодня распущены. Словно ей не безразлично, как она выглядела в глазах директора. И смотрела на него украдкой, словно в попытке разглядеть четкую линию носа, изгиб губ, его прямой и решительный взгляд. Запомнить, спрятать в укромный уголок подсознания, куда не добраться ни камерам, ни нормам морали. Мои размышления прервали.

– Поэтому я здесь, – сказала Чин-Лу своим монотонным голосом. Ее прямые волосы блестели, как драгоценные камни. Прическа выглядела так хорошо, что я усомнилась в ее натуральности: – Ваши Рейтинги в последнее время очень нестабильны. А мы не хотим рисковать вашим будущим. Вы – хорошие ученицы и добрые девочки. То, что произошло – результат ревности и возникшей между вами недосказанности. Давайте не позволим этим факторам испортить вашу жизнь.

Хотелось мне сказать, что они боялись рисковать репутацией гимназии, а не нашим будущим, но я промолчала. Действительно, если мы начнем грызться между уроками или холодно общаться, это повлияет на наши оценки. Идеальные дети Зеленого города не должны испытывать негативных эмоций.

– Если кого-то интересует мое мнение, то я согласна. Я буду приходить к Амалии раз в две недели, чтобы Зрители не подумали, что нашей дружбе пришел конец.

Амалия ничего не сказала. Она только вытирала слезы. Чин-Лу и Адам Ли переглянулись. И столько было в их взглядах страсти, что я покраснела. Я встала и молча протянула Амалии руку, помогая ей подняться со стула. Мы вышли вдвоем, словно еще были подругами. Но это было не так. А раз у меня больше нет друзей, то придется завести парня, чтобы не остаться одной.

Глава 3

Идеальная дочь и совершенный сын

Первое наше официальное свидание с Тео Рейнером было назначено в кафе на Улице Вязов. Мы должны были встретиться внутри, сесть возле окон-витрин, так, чтобы прохожие могли наблюдать, как два подростка-девятки строят свои отношения и брать пример. Или завидовать.

Девяткой я стала, когда согласилась на приглашение Тео попробовать новый огуречный матте. Это означало, что мы идем на свидание. Рейтинг самого Тео довольно быстро вернулся к исходным показателям несмотря на то, что его сестра все еще «находилась на терапии». Мне бы очень хотелось узнать, что же на самом деле произошло с