— Нам только нужно убедить его, что в его интересах нас впустить.

— Как ты планируешь это сделать? Мы не мастера переговоров.

Тай, который распрямлял скрепку, подарил Киту одну из своих редких рассвет-над-водой улыбок.

— Ты — да.

— Я… — Кит осознал, что ухмыляется, и оборвал себя.

Он всегда имел что-то саркастичное на языке, никогда не был кем-то, кто принимает комплименты изящно, но было что-то в Тае Блэкторне, что проникло внутрь него и развязало все аккуратные узлы, связывающие его вместе. Он задавался вопросом, было ли это то, что люди имели в виду, когда говорили, что чувствуют себя неполными.

Тай нахмурился, будто бы не заметил глупую улыбку Кита.

— Проблема в том, — сказал он. — Что никто из нас не водит. У нас нет возможности попасть на рынок.

— Но у тебя есть айфон, — сказал Кит. — На самом деле, в Институте их несколько. Я видел их.

— Да, — сказал Тай. — Но…

— Я собираюсь представить тебе чудесное изобретение, называющееся Убером. — сказал Кит. — Твоя жизнь изменится, Тай Блэкторн.

— Ах, Ватсон, — сказал Тай, пряча скрепку в карман. — Возможно ты и не светишься сам по себе, но ты являешься необычайным проводником света.

* * *

Диего был удивлён, что Гладстоун хотел запереть их в библиотеке. Он никогда не думал о ней, как о надежной комнате. Когда их обоих завели внутрь, у Диего забрали его оружие и стило, и тяжёлая дубовая дверь была закрыта позади них, Диего начал осознавать преимущества библиотеки, как тюрьмы.

Стены были толстые, и там не было никаких окон, кроме массивного стеклянного потолка на много футов вверху. Из-за гладких стен было невозможно взобраться наверх и разбить его, и ничего в комнате не могло служить полезным оружием — они могли бросать книги, предположил Диего, или попробовать перевернуть столы, но он не думал, что это им чем-то поможет.

Он подошёл туда, где Киран тяжело опустился перед массивным деревом, которое росло из пола. Если бы только оно было достаточно высоким, чтобы добраться до потолка, подумал Диего.

Киран сгорблено сидел, оперевшись об ствол. Он прижал ладони к глазам, будто бы мог ослепить себя.

— С тобой всё в порядке? — сказал Диего.

Киран опустил руки.

— Извини.

Он посмотрел вверх на Диего, который мог видеть следы ладоней Кирана на его щеках.

— Всё хорошо. Ты был ранен. Я могу найти путь наружу сам, — сказал Диего, делая вид, что не понимает его.

— Нет, я имею в виду, что мне жаль. — Кирана заклинило. — Я не могу.

— Ты не можешь что?

— Я не могу избавиться от этого. Я чувствую вину, словно занавесь шипов, в которой я запутался. Каждый раз, когда я поворачиваюсь, меня пронзает снова.

Бассейн заставляет тебя чувствовать всю боль, которую ты когда-либо причинял другим.

— Мы все не без вины, — сказал Диего, и подумал о его семье, о Кристине. — Каждый из нас причинял боль другим, предумышленно или нет.

— Ты не понимаешь, — Киран встряхнул головой. Прядь волос упала на его лоб, серебро потемнело до голубого. — Когда я был в Охоте, я был соломинкой, плавающей по воздуху и воде. Всё, что я мог делать — это хватать другие соломинки. Я верил, что ничего не могу сделать в этом мире. Что я значил так мало, что не мог ни помочь, ни навредить.

Он сжал руки в кулаки.

— Сейчас я почувствовал боль Эммы и печаль Марка, боль всех, кого я ранил в Охоте, даже боль Эрика, когда он умирал. Но как я мог быть человеком, который причинил столько боли, когда я тот, чьи действия писаны по воде?

Его глаза, чёрный и серебряный, были затравленными. Диего сказал:

— Киран, ты не только причинил боль в этом мире. Этот бассейн не показывает ничего хорошего, только боль.

— Откуда ты можешь знать? — простонал Киран. — Мы едва знакомы, ты и я…

— Из-за Кристины. — сказал Диего. — Кристина имеет веру в тебя. Истинную веру, незапятнанную и нерушимую. Почему, ты думаешь, я согласился спрятать тебя здесь? Потому что она верит, что ты хороший, а я верю в неё.

Он остановился до того, как мог сказать слишком много, но Киран уже вздрогнул при упоминании Кристины. Его следующий вопрос озадачил Диего.

— Как я могу увидеть её снова? — он сказал.

— Ты так сильно заботишься о том, что она думает? — спросил Диего. Ему не приходило на ум, что Киран мог бы. Он определённо не мог знать Кристину настолько хорошо.

— Больше чем ты можешь представить или предположить, — сказал Киран. — Как ты смог увидеть её, когда заключил помолвку с Зарой и разбил ей сердце?

— Серьёзно? — Диего почувствовал острую боль. — Стоило упоминать это сейчас?

Киран посмотрел на него дикими глазами. Диего вздохнул.

— Да, я огорчил Кристину и потерял её уважение — ты должен понимать каково это. Подвести того, кого ты любил. Огорчить самого себя.

— Может не совсем, — сказал Киран с тенью былой иронии. — Никто не называет меня Идеальным Кираном.

— Я не называю себя Идеальный Диего! — протестовал Диего, чувствуя, что разговор зашел в тупик. — Никто бы не называл себя так!

Какой-то звук послышался из-за двери. Они оба повернулись, готовые к опасности, но, когда дверь открылась, Диего был в шоке, увидев Дивию в дверном проёме.

Она выглядела так, будто была в бою. Исцарапанная и в крови, она подняла вверх ключ.

— Я забрала это у Гладстоуна во время хаоса в госпитале. — сказала она. — Я сомневаюсь, что у нас есть много времени до того, как он заметит его отсутствие.

Диего прошёл мимо неё и открыл дверь библиотеки со скрипом. Коридор был пуст.

— Что происходит? Где Райан?

— Пытается выяснить, что знают другие, те, кто прибыли из Аликанте и не состоят в Когорте. Все стило были конфискованы. Зара отбыла в Идрис через портал, сразу после того, как ты забрал Кирана. Гладстоун в госпитале с Самантой, — сказала Дивия. — Она не перестаёт кричать. Она прикусила губу. — Она совсем плоха.

Киран поднялся на ноги, хотя всё ещё использовал дерево, чтобы помочь себе.

— Вы двое должны бежать, — сказал он. — Выбирайтесь отсюда. Им нужен я, и вы уже подверглись достаточной опасности из-за меня.

Дивия иронично взглянула на него.

— О, Ангел, он жертвует собой сейчас, когда упал в тот бассейн. Фейри, ты не причинил мне никакого вреда. Мы в порядке.

— Я заставил вас волноваться и чувствовать страх, — сказал Киран, смотря на неё одновременно загнанно и по-охотничьи. — Ты беспокоилась о том, что может случиться с тобой и остальными, в оплату за укрывательство меня. Ты боялась за Райана. — он посмотрел на Диего. — А ты…